Рюмки звякнули. Выпив, Алферов довольно улыбнулся.

– Водка, Максимушка, она все смывает и радость, и печаль. Универсально решает все проблемы.

Подгорный угрюмо кивнул.

– Да, как автомат Калашникова.

– Нет, брат, автомат, это не то, – скривился Алферов. – Водка дешевле и не так радикально лечит, – он захихикал, так что затрясся второй подбородок. – Выпьем, Максимушка, выпьем! А завтра – будет день, будет похмелье.

Наутро похмелье действительно пришло вместе с необходимостью спешить в аэропорт. Всю дорогу до Шереметьево, сидя в такси, Подгорный боролся с накатывавшими приступами тошноты. Наконец, когда до аэропорта осталось совсем немного, он не выдержал.

– Останови, останови машину, – глухо сказал шоферу, сдерживаясь из последних сил.

– Здесь запрещена остановка, – ответил таксист и нажал на тормоз, лишь увидев, как побледневший пассажир на ходу пытается открыть дверь. Пока Подгорного рвало за отбойник, водитель, невысокий темноволосый крепыш, курил, поглядывая на содрогающуюся спину пассажира и в который раз философски размышлял о великом пьянстве великого народа, непобедимом и целеустремленном. «До последнего патрона пить будут, – почему-то подумал он, – до последнего».

Под утро столицу накрыл снег, он шел, не переставая до самого позднего декабрьского рассвета и сейчас еще не успел почернеть и впитать в себя городскую грязь даже вдоль оживленной трассы. Максим перелез через отбойник. Испачкав пальто, сделал пару шагов в сторону от магистрали и, наклонившись, набрал полную пригоршню снега. Обтер лицо, стало легче. Максим наклонился еще раз, зачерпнул немного снега в ладонь и положил его в рот, затем через пару секунд проглотил холодную воду. «Хорошо-то как!»

– Мы едем, командир? Под знаком ведь встали, – таксист недовольно развел руками. Подгорный ничего не ответил и пошел к машине, чувствуя, что набрал полные ботинки снега, и что простуды не миновать. Сев в машину, он буркнул, не глядя на таксиста:

– Ну выпил лишка, у тебя не бывает?

– Нет, не бывает, я не пью, – также не глядя на него ответил таксист и провел рукой по болтавшимся на зеркале заднего вида четкам. – У нас не принято.

– Не принято у них… – Подгорный заметил характерный акцент таксиста. «У нас, кажется, скоро тоже это не будет принято,» – промелькнула мысль. Но вслух говорить этого он не стал.

В аэропорт еле живой Подгорный добрался незадолго до окончания регистрации. В зале вылета бизнес класса было на удивление многолюдно. Сказывалось приближение нового года. Макс едва успел выпить бокал холодного пива и почувствовать небольшое облегчение, как объявили посадку. В самолете, укрывшись полученным от стюардессы пледом, Максим проспал все два часа полета. В родном городе его встречали мороз, пронизывающий насквозь холодный ветер и Настя. Подгоняемые ледяными порывами они добежали до ее миникупера, припаркованного в дальнем углу стоянки. Настя завела машину, включила обогрев на полную мощность и со счастливой улыбкой повернулась к Максу. На морозе щеки ее покраснели. В вязаной красной шапочке, светловолосая, с огромными голубыми глазами она напоминала сейчас Снегурочку. Макс потянулся к девушке и крепко поцеловал. Почувствовал, как раскрылись ее губы в ответ и впился в них еще сильнее, сильным страстным поцелуем, которым и встречают друг друга влюбленные после нескольких дней вынужденной разлуки. Одной рукой он обхватил Настю за шею, другая же пыталась расстегнуть молнию на ее куртке.

– Макс, ну не здесь же! – Настя с трудом освободилась из его объятий, – кругом люди ходят и тесно в машине, все равно не получится. Потерпи до дома.