Вернувшись в столицы, обретя покой и позабыв о, так сказать, неимоверных трудностях, недавние восходители с нетерпением дожидались какого-нибудь бала или просто приёма. Именно там, с дрожью в голосе и воздыханием в груди, можно поведать оседлому и не выездному другу и обязательным его гостям о южном темпераменте, жестоких схватках и немыслимых потерях – как с той, но так и… с этой стороны!

И вспоминались страшные минуты, когда крутые склоны гор вдруг засыпались градом – природа, знаете ли, так шутить изволит. А вот бывали случаи, когда и сквозь кусты – да что там… сквозь столетние деревья! – нещадно расщепляя ветви и стволы, летели пули!

Ну как же при таком рассказе без злобных горцев обойтись?

Рассказчик, раскрасневшись и в пылу, размахивал воображаемой саблей и целился из не забитого порохом дуэльного пистолета в стену. Цель была ясна: гобелен, где силуэт в углу с кинжалом и ружьём маячил – «…там за кустом! Хватайте! Что, не видели?»

Эх! Нет коня, но за седло и венский стул сойдёт. И жмурились глаза от страха, и как хотелось там же побывать!

Но вот уже зима, и всем всё рассказали. Впереди долгие месяцы ожидания – ожидания весны и новых приключений.

Теперь, придвинув кресло к камину и накрыв колени пледом, можно доверить памяти самой отметить особенно приятные картины лета.

А за окном всё падает и падает снег. Где-то недалеко слышится нешуточная перебранка. Кучер – чья повозка, похоже, безнадёжно зарылась в сугробе – полагаясь на скорое разрешение проблемы, ругался с местным дворником. Тот же, на беду, отрешившись от морозной действительности, возвращался из трактира. Но что против стихии может выставить обычный дворник? С трудом осмысливая претензии, он почёсывал бороду и заплетающимся языком пытался доказать, что эдакие горы ему не по плечу – такое и до Пасхи одному не разгрести… втроём, конечно, было бы сподручней. Шагов за двадцать, отвернувшись, соблюдая должный порядок и дистанцию, за спорщиками краем глаза посматривал квартальный городовой, однако вмешиваться в спор по каким-то только ему известным причинам не торопился.

Ну, нет, сегодня ни к кому не едем.

И почему-то картины подвигов пред взором не вставали. Забавно, но из памяти всё больше виделся небольшой особняк, что стоял на Царской улице, По сути, ничего особенного в том особняке и не было. Однако вечера, проведённые в небольшой гостиной, доставляли не меньшее удовольствие, чем ежевечерний променаж по городским аллеям и, тем паче, утомительное присутствие в различных благотворительных обществах. А здесь, в тесной компании всегда были рады каждому, кто мог прийти и почитать что-то новое и хоть немного талантливое.

Чем-то особняк не был похож на своих собратьев, но чем… – это и объяснить невозможно. От таких же строений – сказать по правде, несколько замшелых – он и теперь ничем не отличался. Глядя на происходящее вокруг своих стен, особняк впитывал атмосферу прошедшего времени и времени нынешнего – запоминая и оценивая.

Жоржик вышел в соседнюю комнату. Через окно, на всю длину стены и высотой до потолка, был виден небольшой, но уютный сад.

Открыв дверь, Жоржик по деревянным ступеням спустился к небольшому бассейну, бордюр которого был выложен светло-серыми камнями – в меру угловатыми и плотно друг к другу подогнанными.

Вода, некоторым образом поднявшись на высоту – где-то… не ниже роста взрослого человека – прозрачно искрилась на солнце и, переливаясь всеми цветами радуги, с вершины каменной горки падала вниз. Разойдясь широкой полосой по среднему с углублением карнизу, вода не спеша скатывалась к плоским нижним камням, где, рассеиваясь на мельчайшие капли, оправлялась дальше к зеркальной глади маленького бассейна.