Но если погрузится в среду обычных женщин, то ото всюду ползет стон – ску-у-чно. У девушек или подростков – скукота. Сами ни чего придумать не могут, а учиться им «западло». Спеть веселую пионерскую песенку и помочь родителям по хозяйству не пробовали никогда. А родители, видя такое, понимают, что, сколько денег не накопи, все детки просрут.

Что-то стала я допускать не достойные выражения.

Достали меня эти Хельсинки.

Кто-то погладил меня по голове, мягко похлопал по плечу. Я и не заметила, что занявшись любимым делом самокопания, сижу с закрытыми глазами. Пришлось выйти из себя и посмотреть, что же происходит снаружи. Оказалось, что стремящиеся на сцену девушки уже куда-то подевались, а рядом со мной стоит совершенно голый пахнущий мужскими феромонами негр. Зажатым в руке розовым фаллоимитатором он призывно помахивал в сторону сцены.

Я завизжала.

Я визжала так, как мама учила самозабвенно и от души. Таким криком первобытные женщины призывали на помощь мужчин, вибрационные волны акустического удара переходящие в ультразвук испускаемые еврейскими женщинами рушили стены Иерихона. Скифские девушки направленным ударом вспарывали ряды римских «череппах». Сейчас только мы дочери Первой умеем так визжать. В нашем нынешнем «бытие», как только ребёнок начинает говорить, так на него обрушивается приказ «Тише !». Говори тише, не кричи – говорят мамы и папы, а когда ребёнка прихватят в подворотне он и сумеет, разве, что пискнуть. Естественное оружие человека, крик, уничтожено. Понятно, что крик без необходимости вызывает беспокойство окружающих, но вместе с ликвидацией культуры крика ушла возможность женского призыва мужчины-защитника. Кроме того, не развитый вибрационный механизм человеческого тела атрофируется без употребления, ловя простуды, бронхиты и прочую ненужность. Мы с мамой уходили подальше от раскопок и прячась в оврагах визжали всласть. Сколько ворон попадало в обморок, когда мы соревновались в крике.

В зале лопнули осветительные приборы, наступила тишина, и отвратительно завоняло вокруг. Видимо попадавшие в обморок люди ещё и обделались. В раскрытую дверь влетела Марья.

– Ты где? Ты цела? – крикнула она в темноту.

– Всё нормально, – сказала я в ответ, – ничего серьёзного. Это я от неожиданности.

– Всё равно надо немедленно уходить, – ответила она, – лучше всего через служебный ход. Пока тут не очухались. Договора подписаны, остальное по телефону. Что это тут воняет?

За дверью мы нашли наших охранников. ЭрхО правой рукой поддерживал находящегося в полуобморочном состоянии ААтоса, а на левом плече у него висела японка. Этот парень добычу не выпустит! Осторожно прокрались к лестнице, надо было вести себя тихо, так, как стеклянные бронированные оконные стёкла покрылись трещинами и могли рассыпаться в любую минуту.

– Ни в коем случае, они не должны светится во Франции, – сказал мужчина, – Павел Тургенев там запускает пробный вариант.

– Я в курсе, – ответила женщина, – продолжим. Для прикрытия реальных целей и задач была найдена коллизия между законами ведущих европейских государств в области проституции. Была выбрана кандидатура правозащитницы действующей в области легализации в России проституции и сексуальных меньшинств. Работаем её «втёмную».

(Женщина надела на палец пульт управления и показала на большой экран во всю стену)

– 20 июня сего года – начала она тоном лектора – в Санкт-Петербурге на Исаакиевской площади состоялась не санкционированная демонстрация. Инициатором являлась руководительница не коммерческой правозащитной организации «Серебряная капля» – Екатерина Маслова.