Базу в очередной раз сильно тряхнуло, предвещая рождение Вжиков, и я открыл стрельбу, еще не видя противника. К тому моменту, как плазма достигла конца коридора, в нем появился первый воин. Среагировать на смертельный выстрел он уже не мог – сзади напирали другие. Один-ноль в мою пользу. Советник изумленно хрюкнул, увидев надвигающуюся лавину, и отношение вернулось к прежнему значению. Приканец простил мне неуважительное поведение.

– Отходим! – приказал я, безостановочно посылая в коридор плазменные росчерки. Твари дохли одна за другой, но поток не терял плотности. Воинов было очень много. Меня спасали две вещи: узость коридора и постоянная работа усмирителем. Я захватывал тварей, умудрившихся приблизиться ко мне через шквал плазмы, и опрокидывал под ноги следующих. Периодически пополняемая шкала опыта усмирителя показывала, что толпа насмерть затаптывала неудачников и теряла скорость. Один выстрел – одна убитая тварь. Один шаг назад – минус десяток тварей. Блоки энергии заканчивались с катастрофической скоростью – по сути, я только и занимался их сменой в перерывах между опрокидыванием не в меру ретивых воинов. Все остальное делали бластеры на плечах.

Я даже не понял, когда насекомые закончились. Отступать стало некуда, мы уже достигли края коридора. Выход из него был равносилен гибели, поэтому мы с советником уперлись всеми конечностями, отстреливаясь от воинов. В какой-то момент он присоединился ко мне, вооружившись бластером. Энергии хватило впритык, чтобы один усмиритель и три бластера справились с целой армией насекомых.

С появлением системного сообщения оставшаяся живая материя под нашими ногами внезапно двинулась вглубь станции. Где-то там рождался еще один гигантский кокон. Если бы я сначала методично и поступательно зачистил всю территорию до освобождения советника, то это сражение было бы финальным. Но у меня не было ни времени, ни энергии, посему скоро нас ждала вторая волна хитиновых засранцев, с которыми нечем было бороться. Я взял советника за плечи и взлетел, пропуская живой ковер. За пару секунд он исчез за поворотом и оставил нас перед освещенной и девственно чистой базой. Мы оба понимали неизбежность перерождения.

– Добыча ваша по праву. Соберите, сколько успеете. Я постараюсь выкроить для вас время, – советник указал на мерцающие ящики. Я благодарно кивнул и ринулся заполнять инвентарь золотыми жетонами. У меня была от силы минута до рождения армады, еще секунд тридцать, пока она доберется до нас. Пару мгновений подарит советник, так что собрать я должен был как можно больше.

Прошло четыре минуты, и я перестал прислушиваться к шорохам. Коридор опустел на треть, но никто не спешил к нам навстречу. Спустя еще девять я собрал все пять тысяч золотых жетонов и подошел к советнику.

– Они не идут, – произнес приканец очевидную вещь.

– Тогда мы пойдем, – предложил я. – На корабль нам не попасть, стоять здесь лагерем глупо и помощи ждать неоткуда. Посмотрим хотя бы на базу ульдан при свете. Вдруг, что интересное найдем?

– Только пират думает о добыче, находясь на грани перерождения. Вы выбрали правильную стезю, – рассмеялся советник, возвращая мне бластер.

Я не стал рассказывать НПС, что, по сути, все игроки были жадными до чужого добра. Самая что ни на есть настоящая саранча. Если что-то плохо лежало, стояло, висело или же делало все хорошо, но выглядело при этом «дорого-полезно», наш человек обязательно тащил это «что-то» себе в инвентарь. Все, что можно украсть, должно быть украдено. Все, что можно продать, должно быть продано. В реальности подобное воровство было порицаемо, временами наказуемо, а в виртуальных играх всегда служило залогом успеха, богатства и связей. В этом плане стерильную базу ульдан можно было рассматривать чистейшим издевательством разработчиков над игроками. Но мне было чем гордиться – свое трофейное копье я собирался продать Эйне как небывалой уникальности артефакт.