– Привет там, наверху! – крикнул он. Ответа не последовало. Вообще ни звука.

Он перешел на рысь, удивляясь, что не чувствует себя разбитым или расстроенным. Тропинка поворачивала к крутому берегу и заканчивалась у подножия бетонных ступеней, ведущих наверх. Добравшись до них, он остановился, чтобы отдышаться, а затем начал подниматься по ступенькам более неторопливым шагом.

Они зигзагами взбирались по крутому склону, по двенадцать ступеней на каждую секцию.

Он остановился на полпути и посмотрел поверх верхушек деревьев, которые плавно наклонялись на протяжении нескольких сотен ярдов, а затем обрывались. Вдалеке виднелась туманная панорама долины с двумя озерами, которые казались неправильными голубыми пятнами на зеленом и коричневом ковре.

Он возобновил свое восхождение. Наконец, до вершины оставалась всего одна ступенька.

Он вздохнул с облегчением и остановился, чтобы посмотреть вниз, почти сожалея, что не выбрал другой путь по тропинке. Он почти наверняка столкнулся бы с кем-нибудь до этого, двигаясь в другую сторону, и тогда ему не пришлось бы преодолевать весь этот подъем. Но.... Он пожал плечами и поднялся на последнюю ступеньку.

Он оказался на плоской площадке, сделанной из мозаики, скрепленной каменными плитами. В двадцати футах от него был мужчина. Мужчина, спиной к нему, сидел на каменной скамье перед небольшим каменным столом, сосредоточенный на чем-то, что он делал, что было скрыто его спиной и сгорбленными плечами.

В невероятной тишине раздался отрывистый щелчок, который звучал точь-в-точь как клавиши пишущей машинки. Пока Лин наблюдала, мужчина что-то дернул. На мгновение появился листок бумаги, затем его бросили в проволочную корзину, где почти невидимое голубое пламя немедленно лизнуло его и начало пожирать.

Почерневшие кусочки поплыли вверх и прочь. И как раз в тот момент, когда они перелетели через край стола, снова послышался быстрый стук пишущей машинки.

– Привет! – сказал Лин в добродушном приветствии.

Голова не повернулась. Стук пишущей машинки продолжался без перерыва.

Лин на мгновение заколебался, затем медленно подошел к мужчине, размышляя, стоит ли ему снова заговорить с ним или подождать, пока он сделает паузу, чтобы отдохнуть. Должно быть, у этого человека не очень хорошо получается писать, если он так небрежно бросает законченную страницу в огонь.

Губы Лин изогнулись в улыбке. Он подкрался, заглянул мужчине через плечо и прочитал то, что тот печатал.

Крадучись вперед, он изучал то, что мог разглядеть в этом человеке. Вместо обычной одежды на нем было что-то похожее на тяжелую серую мантию. Если у него и были волосы, то они были скрыты под черной кепкой, которую он носил. Задняя часть его шеи была покрыта глубокими морщинами, как у человека, давно пережившего расцвет жизни. Его уши были хорошо сформированы, но немного слишком сильно торчали. И судя по скорости, с которой он печатал, он, вероятно, совершенно не осознавал, что его окружает.

Лин остановился над ним и полюбовался пишущей машинкой. Это была самая красивая машина, которую он когда-либо видел, и электрическая, решил он, когда пальцы мужчины коснулись клавиши, и каретка вернулась в исходное положение на новой линии.

________________________________________

Шрифт на бумаге был нестандартным. На самом деле, некоторые из них даже казались не обычными буквами, а какими-то странными символами. Другие были почти обычными.

Лин осторожно наклонился вперед, чтобы разобрать то, что уже было напечатано. Он увидел только два слова, которые были узнаваемы. Одним из них было “сила” в середине второй линии. Другое было “запоздалый” в только что написанной строке.