На очередном всхлипе Дарья Никитична открыла глаза – в тёмной квартире пахло ладаном. Настенные часы с фосфоресцирующими стрелками показывали три часа. Так и не поняв сколько длился сон – минуту или сутки, Дарья Никитична, умирая от жажды, побрела в темноте на кухню – во рту была пустыня с растрескавшейся землёй, по которой прошло стадо свиней. Затуманенное сознание не давало сосредоточиться: «Я же помню, как зажгла свет в комнатах, – раздался удар грома, всполохи ярких молний осветили квартиру через распахнутые шторы, – ага, свет выключили из-за грозы, а вот занавески на окнах были задёрнутые», – отметила она и уже заходя в кухню, замерла с открытым ртом.

У окна стояла фигура, грозовые вспышки освещали её потусторонним светом. Накатила волна смрада, когда она шагнула вперёд и стало ясно, что это Ольга.

– Вот я и приш-шла к тебе, с-старая с-сука, – свистящий шёпот покойницы, казалась, звучал отовсюду, белые руки, неестественно удлиняясь, потянулись к горлу горе-знахарки.

– Ну-ну, Оленька, угомонись! – раздался скрежещущий голос.

Дарья Никитична с изумлением увидела, что на её кухне, помимо Ольги, находятся ещё два гостя. Из-за частых всполохов молний стало видно как днём. На холодильнике сидела живая коряга с палкой. Кто-то, ростом с ребёнка, одетый в спортивные штаны и красивую жилетку с турецкими огурцами, стоял у плиты. Он выступил вперёд и сказал:

– Вот решили почтить вас своим визитом, дорогая Дарья Никитична! Спросить с вас должок, – наклонил на бок совиную голову, круглые жёлтые глаза смотрели, излучая почти отеческую любовь.

– Я никому ничё не должна! – огрызнулась Дарья Никитична, устав бояться: – А ты сам-то кто такой?!

– Я – А́врум, демон, а это, – он кивнул в сторону холодильника, – Мок, она албасты́, мм… тоже демон. Теперь о долгах, позвольте не согласиться – вы отняли жизнь у этой молодой особы.

Ольга зашипела.

– Теперь я виноватая, что пожалела дуру! С её родителев спрашивайте! Она была готовая на всё, тока бы скрыть от них, что беременная, так застращали девку, – инфернальный разговор на родной кухне начинал раздражать.

– О них не переживайте. С этой семейкой и так всё ясно: муж начнёт пить – его уволят, жена начнёт составлять ему компанию – и тоже потеряет работу. Сын при таких родителях, не доучившись в школе, сядет в тюрьму для несовершеннолетних, оттуда перейдёт на взрослую зону и сгинет где-то на Колыме. Вконец опустившиеся муж и жена убьют друг друга в пьяной драке. А вот вы, дорогая, зря влезли в эту историю. Стоило настоять на своём и выгнать девицу – они бы сами разобрались с этой проблемой, но тридцать рублей, как тридцать сребреников, испортили вам карму.

Дарья Никитична засипела и почувствовала, что вот-вот упадёт в обморок от обезвоживания.

– Что, Дашенька, пить хочется? – участливо спросил демон, – так попей!

Албасты́ с холодильника направила палку в сторону хрипящей женщины. Знахарка с удивлением увидела в своей руке стакан, наполненный кристально чистой, прохладной водой. Как же приятно пить, когда измучен жаждой! Вода освежила рот, омыла горло, и бальзамом растеклась по изнывающему от сухости нутру, проникая в каждую клеточку.

Дарья Никитична оглянулась, почувствовав за спиной движение и увидела надвигающуюся на неё очень высокую женщину в белом, посмотрела в лицо новой гостье…

Дикий крик знахарки слился с очередным раскатом грома.

Зойка и Лиза уже четверть часа звонили и стучали в дверь Дарьи Никитичны.

– Бабуля, открой – это я, Зоя! Я Лизу привела, мы договаривались на сегодня! – кричала Зойка в замочную скважину. Из квартиры не раздавалось ни звука.