столько лет до тебя как-то жил, и сейчас, поверь,

как-нибудь проживу, и – счастливой тебе дороги.

Мы друг друга сейчас отпускаем – нельзя держать

человека свободного в клетках своих желаний…

– Как ты там?

– Умерла…

– Не могу без тебя дышать…

Друг от друга свобода нам точно с тобой нужна ли?

***

Говорят, этот мир никогда не бывал другим,

что любовь здесь веками сплеталась корнями с горем…

А дороги мои все ведут нихуя не в Рим,

и куда ни беги – возвращаюсь к тебе и к морю…

Ворую тебя у безумных забот дневных –

мой план разработан давно до секунды каждой:

одних – обойти, и сразить наповал – иных,

патроны – беречь (пригодятся ещё однажды).

А пленных – не брать: ни к чему обязательств груз,

идти налегке – безопасней, быстрее, легче;

я только совсем не встретить тебя боюсь,

но тысячу лет готова идти навстречу.

Ворую тебя у холодных пустых ночей –

из липкого сна вырываю в реальность с хрустом,

мы только ночами свободны: и ты – ничей,

и я, словно платьице – скидываю нагрузку.

…Немного напуган, но держишься молодцом,

я всё понимаю, но всё же решиться надо:

берёшь меня в правую, дёргаешь за кольцо –

я буду твоей самой-самой ручной гранатой.

Весь мир притаился как будто во мгле ночной,

и дверь распахнулась, замком дружелюбно склацав,

впуская тебя – я сегодня твоей, ручной

гранатой взорвусь на горячем постельном плаце.

Память дурная – мается и болит,

ляжет и так и этак – никак не ладно,

ты в моих снах – сто лет уже на repeat,

то уберу – потом достаю обратно.

***

Это кино – не про любовь совсем,

в рейтинге снов – наш всё равно best seller:

там мне всегда – нервные двадцать семь,

сладок финал – в нашей с тобой новелле.

Там мы ещё – криком кричим "Люблю!",

там мы пока – слышим с тобой друг друга,

сильной рукой нежно берёшь – мою,

не выпускай – не пережить разлуку…

Это кино – снова за кадром кадр –

пересмотрю, пусть и финал известен:

вдруг в этот раз подлый судьбы удар

перенесём – мужественно и вместе…

***

Память дурная – мается и болит,

ляжет и так и этак – никак не ладно,

ты в моих снах – сто лет уже на repeat,

то уберу – потом достаю обратно.

Начитать тебе длинное

голосовое –

ну и пусть его

порвёт на части –

нежным голосом

[как сердце ноет –

не узнаешь]…

Сказать: "Будь счастлив!"…

Прятать новые

стихи больные

под двойной замок,

никому – ни слова,

как тебя одного лишь

всю жизнь любила,

и что в жизни следующей –

буду снова.

Терапевт вздохнёт и лишь

разведёт руками:

бьюсь, как рыба,

выброшенная

на сушу –

ничего сто лет

не помогает:

мозг поправить – можно,

а вынуть душу?

Та душа тебе была

предназначена,

только ангелы

карты спутали…

Я – твоя, ты – мой

однозначно, но

параллельными –

жизнь маршрутами.

Начитать тебе длинное

голосовое –

ну и пусть его

по частям порежет…

По секрету: ангелы,

когда их двое –

мой, да твой –

карты жизней путают

гораздо реже…

Накрашу губы. И глаза

(вдруг будет трудным разговор),

и в пол педаль, и – по газам,

и трек любимый – на повтор…

Ты извини, что без звонка

лечу к тебе зачем-то в ночь –

мне надо знать наверняка,

нужна ли, ждёшь ли… Мне помочь

сейчас не в силах телефон –

как ни крути, не передаст

ни монитор, ни микрофон

всего, что видит женский глаз

в мгновенья первых двух секунд:

смущенье/ликованье/злость,

когда внезапно – тут как тут –

внезапный на пороге гость…

***

Столкнулись в лифте:

– Ты куда?

– А ты куда?

– К тебе!

– И я…

– Я без звонка…

– Да ерунда!

– Люблю…

– Соскучилась…

– Моя…

Хочу к тебе. В плечо уткнуться носом.

И лёгкие наполнить до краёв –

тобой одним. Не мучиться вопросом –

бессмысленным – любовь иль не любовь

у нас… И через час (сегодня, завтра)