То был Филип Эшли! Да, Филип Эшли, похудевший еще более, с запавшими глазами, измученный долгим путем, но по-прежнему исполненный нервной энергии. Филип, оставивший Грейс четыре дня тому назад в семействе гостеприимного траппера-метиса в Калифорнийской долине. Сумрачный, озлобленный Филип, неохотно пустившийся в это путешествие, но верный обещанию, данному Грейс, и суровым требованиям совести. Да, Филип Эшли! Он стоял возле хижины, озирая спорящих равнодушно-циническим взглядом.

Первым заметил его доктор и тут же кинулся к нему с радостным криком.

– Пуанзет! Артур! Откуда ты взялся?

Узнав доктора, Эшли залился густой краской.

– Тише! – вырвалось у него почти против воли. Потом, торопливо оглядев стоявших вокруг людей, он промолвил смущенно, с очевидным замешательством: – Я оставил свою лошадь вместе с вашими у входа в каньон.

– Понятно, – живо сказал доктор, – ты приехал, как и мы, чтобы спасти этих несчастных. Увы, все мы опоздали. Да, опоздали.

– Опоздали? – повторил вслед за ним Эшли.

– Да. Одни мертвы, другие покинули лагерь.

По лицу Эшли пробежало неизъяснимое выражение. Доктор ничего не заметил, он в этот момент что-то шепотом объяснял Бленту. Потом, сделав шаг вперед, сказал:

– Капитан Блент, разрешите представить вам лейтенанта Пуанзета, моего старого сотоварища по Пятому пехотному полку. Мы не виделись, два года. Как и мы, он прибыл сюда, чтобы оказать помощь несчастным. Таков его характер.

Речь и манеры Филипа ясно показывали, что он человек хорошо воспитанный и образованный. После сердечной рекомендации молодого доктора все отнеслись к нему с полной симпатией. Почувствовав это, Филип поборол смущение.

– Так кто же все-таки эти люди? – спросил он более уверенным тоном.

– Все они названы в объявлении, которое мы нашли прибитым к дереву. Поскольку оставшиеся в живых ушли, никто с точностью не знает теперь, кто эти мертвецы. По личным вещам доктора Деварджеса мы установили, где он находился. Он похоронен в снегу. В той же хижине мы нашли тела Грейс Конрой и ее маленькой сестренки.

Филип глянул на доктора:

– Как вы узнали, что это Грейс Конрой?

– Там нашлось платье с ее метками.

Филип вспомнил, что Грейс переоделась в костюм умершего младшего брата.

– Значит, только по меткам? – спросил он.

– Нет. Доктор Деварджес оставил список обитателей своей хижины. Двое исчезли: брат Грейс Конрой и еще один человек по имени Эшли.

– Куда же они могли деться? – глухо спросил Филип.

– Сбежали! Чего еще ждать от таких людей? – ответил доктор, презрительно пожимая плечами.

– Что значит «таких людей»? – внезапно вспылил Филип.

– О чем ты спрашиваешь, дружище? – отвечал доктор. – Разве ты их не знаешь? Помнишь, как они проходили через наш форт? Попрошайничали, чего не удавалось выклянчить – крали, и еще жаловались в Вашингтон, что воинские власти не оказывают им содействия. Затевали свары с индейцами, потом улепетывали, а нам доставалось расхлебывать кашу. Вспомни-ка этих мужчин, костлявых, больных всеми хворями на свете, нахальных, распущенных! А эти женщины! Немытые, воняющие табаком, каждая с выводком детей, старухи в двадцать лет!

Филип хотел было противопоставить нарисованной картине грациозный образ Грейс, но почему-то из его замысла ничего не получалось. За последние полчаса природное тяготение Филипа к «чистому обществу» возросло во сто крат. Он поглядел на доктора и сказал:

– Да, ты прав.

– Разумеется, – откликнулся доктор. – Чего от них ждать? Люди, признающие одну лишь физическую силу, лишенные всякой морали. Здесь каждый думал только о себе, сильный обижал слабого, творились убийства, бог знает что еще.