– Смешно, душа Дюма! Смешно!.. – зааплодировал.

Проспер Мериме был самым умным и рациональным из всей компании. Он был выходцем из семьи образованного химика и живописца Франсуа Леонора Мериме. С его мнением считались буквально все.

Молчаливый Мюссе, взглянув на Мериме, произнёс:

– Шарлю угодна любая связь, лишь бы быть всегда точкой над «и». Иначе он не был бы нашим с вами критиком. Такая у него работа – вешать ценники на всех, в том числе и на нас. Это его кусок хлеба. Надо крутиться, чтобы заработать на булочку с марципаном, да и попотеть, – с кривой усмешкой, – сочувствую, придётся долго работать.

Все посмотрели на Мюссе. Он, как всегда, был накурен, заверяя, что таким образом лечит свои нервы; из-за периодических срывов многие считали его истеричным. Долгие годы Мюссе искал себя на поприще юриспруденции и медицины, но дальше любопытства не пошёл, заявив себе:

– Это не моё! – после чего не обременял больше тяготами мозг и душу.

И только найдя новый круг общения из писателей и поэтов, он ощутил в себе порыв вновь попытаться найти себя, понять, кто он таков. Мюссе вдруг захотелось стать значимым. Он был старше остальных, говорил редко, но метко, к нему прислушивались как к человеку в летах.

Потеряв интерес к Шарлю с Андре, все отвернулись от двери, принявшись доедать цыплёнка и запивать трапезу вином.

На улице Андре и Шарль, встретившись как старые приятели, поприветствовали друг друга хлопками по плечу. Андре, нагнетая интерес Шарля, не скрывал обуревавших его эмоций:

– Ты представляешь! У нашего любимого появилась новая пассия!

Шарль был весь во внимании. Разговор, казалось, попахивал очередной сенсацией, обещавшей стать остренькой… И о ком эта сплетня?.. О самом Гюго!

Андре постучал тростью по носку своего башмака, и Шарль мгновенно обратил на это внимание:

– Что, никак развод от него получил? – с кривой усмешкой поинтересовался он. – Вытри…

Он не успел договорить, как Андре тут же нервным движением вытер свои губы, не понимая, что на них могло остаться.

Шарль вновь криво усмехнулся, глядя с безразличием на обеспокоенность Андре, поддел друга:

– Да нет там ничего, кроме слюней, успокойся! Право, как баба! Ну, давай, вытряхивай всё из себя! Всю свою суть!

Андре, недовольно посмотрев на него, зло пробубнил:

– А причём тут моя суть? Я абсолютно не о своей сути! Есть и поинтереснее вещи в нашем мире!.. – многозначительно глядя на друга. – Например, Виктор!

При упоминании Гюго у Шарля загорелись глаза, он впился в Андре взглядом, умоляя продолжать:

– Ладно, не томи, говори уже!

Андрей оставил в покое трость, опёрся на неё и многозначительно сказал:

– Ой, как вас пробило, месье Сент-Бёв! – с интересом посмотрел на друга. – С чего бы это?

Шарль, покрываясь тёмно-бурыми пятнами, зло прищурился:

– Как вижу, не меня одного. Давай, выкладывай!

Андре наконец прорвало:

– Ты и представить не можешь! Девка! Цыганка! – Он показал на себе округлившиеся формы живота. – О! – ёрничая, – так что ещё один Гюго вот-вот на выходе. – Закатив глаза, с сарказмом выпалил: – Он это мне сам сказал! О Боже! Кажется, Гюго – второй Чингисхан! Решил воплотить в жизнь план по селекции «Человечество – мои дети». Сколько их уже по Парижу и окрестностям бегает? Гигант! Гигант во всем!

Шарль посмотрел на Андре, подчёркнуто сдержанно ответил:

– Тебе виднее! Гигант он или нет!

Андре моментально залился краской, но уже через секунду вспылил:

– Да, гигант! И может, и хочет! – окинул Шарля взглядом с ног до головы и с ехидством выдавил: – не то что некоторые! Не только мужики от них бегают, но и бабы. Да таким мужикам кроме как роли рваной жилетки ничего не отведено.