– А брат с сестрой что вечером делают в это время? – спросила у него Юля.

– А чё им, дома сидят, ящик смотрят, чё ещё делать? – Димка нахмурился. – Им не скучно, хм. А ты чё, Лёха, не ешь? В большой семье, как говорится… ну, ты знаешь, – он покосился на Юлю.

Я уже начал есть. Даже не знал, что такой голодный. Но организм молодой, желудок я ещё не посадил, и жареное могу есть, не глотая после этого таблетки горстями. В таком возрасте даже гвозди переваривать можно. Так что ел быстро и много.

Ел и думал. А что дальше? Я не помню, какие планы у меня были тогда. Работы постоянной не было, перебивался случайными заработками, часто работал грузчиком. Бывало, что ходил с Димкой, когда тот выступал, можно сказать, был его «крышей».

Пока он выступал с гитарой в парке или кафешках, я отгонял мелких гопников, чтобы не отбирали деньги, потому что боксом я занимался и драться умел. Но если кто серьёзный приходил, тут ничего поделать мы не могли.

А осенью я договорился со старым знакомым отца в РОВД Атамановского района, чтобы устроиться на работу. Вот так и началась карьера будущего следователя по особо важным делам…

Сковородку мы приговорили быстро. Теперь надо собираться. Не помню толком, кто мои соседи, но парни делились всем, что было, так что взял у кого-то дезодорант и расчёску. Нашёл в шкафу свою старую джинсовку, а в учебнике по криминальной психологии – заначку.

Не так уж и много у меня было денег. Одна купюра в пятьдесят тысяч, а другая – точно такая же, но уже в пятьдесят рублей. Точно, ввели же новые деньги, но старые ещё ходили несколько лет.

Мелочь тоже вся спутанная, старая и новая: монеты и по сто рублей, и по пятьдесят, и есть нового образца по рубль, два и пять. И даже копейки были, они, страшно подумать, принимаются к расчёту. Помню, в институтской столовке были пирожки, но если кто-то брал их с собой и просил пакет, чтобы завернуть, надо было доплатить пятнадцать копеек.

– Лёха, а у тебя сто баксов случаем нет? – спросил Димка, глядя на мои приготовления. – Край сегодня-завтра надо. А я тебе на неделе отдам, зуб даю! – он поцокал ногтем по зубу.

– Нет и не предвидится.

– У меня есть пятьдесят, – Юля полезла в сумку.

– Ох, ну ты и молодец, Юлька, я на тебе точно женюсь. Хех!

– Да ну тебя, – она отмахнулась. – Только верни, пожалуйста, на следующей неделе нужны очень будут.

– Скоро отдам, – парень убрал деньги и взял в руки чехол с гитарой. – В кафешке скоро поиграю, там хорошо бабло кидают. Выучу только этот «Владимирский централ».

Так, всё ещё сложно уложить происходящее в голове. Полежать бы и подумать, но я привык действовать быстро. Надо понять, что с братом. Если он жив, как я смогу на него повлиять?

И опять-таки, Димка с Юлей, они же не далёкие для меня люди. Родителей-то у нас с Яриком не стало давно, и вот только они и помогали как могли, пока у самих не накопился ворох проблем.

Надо разобраться, что тогда случилось с ними, и лучше с этим не затягивать.

В коридоре нас караулили, открылась одна дверь, оттуда выглянула рыжая девушка в майке. Одна бретелька сползла с плеча.

– Вы чё, без нас жрали? – с возмущением спросила она, дерзко глядя на нас. – А мы вам хлеб давали.

– Всё вернём, – пообещал я. – И даже накормим.

Рыжая… Маша вроде бы если не путаю, одобрительно подняла большой палец, надула и лопнула пузырь жвачки, а потом подмигнула мне и хмыкнула, когда Юля начала тянуть меня к выходу. За спиной Маши я успел увидеть комнату с кроватью, заваленным шмотками, над которой на стене висели плакаты: один с фильмом «Титаник», другой – с какой-то молодёжной мальчиковой группой.