. Следующим этапом является организованная консолидация антиимперских политических режимов, способных не только противостоять империи в военно-политическом плане, но и серьезно потеснить ее с экономического олимпа.

Если вернуться к управляемому хаосу, то можно высказать следующую гипотезу. Вероятно, апологеты общественно-политических аспектов теории, распространяя математические умопостроения на реальные социумы, не учли того, что отдельные страны и режимы в современном глобальном мире не являются обособленными открытыми системами. Они являются подсистемами единой мировой открытой общественно-экономической системы, в равной степени наполненными аттракторами общественного хаоса и порядка. Более того, весь мир обитания человека – это пересекающиеся поля полярных аттракторов. Локализовать хаос было, по-видимому, отчасти возможно до эпохи массовой коммуникации и глобальной миграции. Массовая коммуникация и глобальная миграция явились теми факторами, которые способны переносить локальные возбуждения хаоса (ангармонические общественные возмущения) по всей открытой системе в виде откликов, возмущающих другие аттракторы хаоса. На основе этой гипотезы можно построить достоверную модель глобального социально-политического, военного или экономического хаоса, который провоцируется в такой открытой системе весьма слабыми периферийными локальными воздействиями, и это одна из основных уязвимостей модели глобального мира (например, новейшие достижения российской военной науки и техники, вероятно, являются таким периферийным аттрактором мирового хаоса).

Одним из возможных доказательств высказанной гипотезы может стать череда демократических побед консервативных, в том числе национально-патриотических, сил в странах Запада, которые выдвигают поддерживаемые большей частью населения лозунги категорической защиты от возвращающихся с Востока бумерангов хаоса в виде беженцев и террористов. Более того, опасения государств и народов Запада связаны сегодня с возможным распространением управляемого хаоса на их национальные экономические системы. Действительно, нет гарантий того, что конкурентные процессы не подтолкнут империю к защите своих интересов в провинциях с использованием традиционных подходов, тем более что попытки мягких воздействий в виде предложений по созданию новых экономических блоков, упрочняющих империю, пока провалились.

Военно-политическое конструирование и опора на финансово-валютную монополию – не единственные скрепы империи. Следует признать исключительную выживаемость идеологии неограниченного потребления, которая, будучи основанной на системе физиологических ценностей, окрашена в традиционные мелкобуржуазные цвета либерально-социального мира. Оставаясь по существу идеологией обывателей, она стала привлекательной и для многих носителей духовности потому, что предоставила им возможность заниматься любимым творчеством без особых обязательств перед обществом за творческий результат. Решая проблему «лишних людей», соединяя это решение с развитием потребительского рынка творческих услуг, рыночная система генерирует широкий общественный заказ на псевдонауку, массовую культуру, виртуальное творчество и производство суррогатов. Это не означает, что окончательно умирает высокая духовная культура или фундаментальная наука, просто они смещаются в область узких рыночных ниш, связанных с венчурными проектами на переломе технологических укладов. Этот сектор невелик, и пока он особо оберегаем властью, бизнесом и обществом как аварийный выход из неизбежных кризисных социальных тупиков. Идеология неограниченного потребления способна объединить большую часть общества, в котором более нет неразрешимых классовых антагонизмов, свойственных первой половине прошлого века. Конечно, остаются противоречия между психосоциальными типами активистов и асоциалов, но подавляющее большинство вполне комфортно чувствует себя в среде инерционистов. Идеология неограниченного потребления увлекла за собой большую часть человечества, включая самые его окраины, а глобальная миграция из стран третьего мира на Запад вполне напоминает нам поиски счастья, начавшиеся в Европе в связи с открытием Нового Света и длящиеся до настоящего времени. Это нескончаемое движение, от которого Запад уже не может защитить себя, – не что иное, как свидетельство временной победы этой идеологии.