Парочку девушек он увидел издалека. Смешная толстушка, подпрыгивая от восторга, о чем-то болтала. Ее подруга строго слушала, явно думая о своем. «Боже, как хороша», – подумал он, стараясь не смотреть на нее в упор. Его мгновенно охватил жар. Зрение как будто сделалось в сотни раз острее – он видел каждую складочку ее блузки, каждую пору ее тела. Ему казалось, он даже проникал сквозь одежду. Она была прекрасна.

Девушки прошли мимо него. Он готов был поклясться, что она даже не посмотрела на него – но он всей кожей почувствовал, что она его увидела. «Ловушка?», – подумал он. Нет. Девчонки точно идут из школы или училища, да и по возрасту вряд ли подходят под подсадных уток. Он дал им пройти, встал и лениво, разглядывая вывески, пошел следом. Они углубились в недра микрорайона – тут было больше кустов и параллельных дорожек, и он смог подойти поближе, оставаясь незамеченным. Около детской площадки они остановились – он подошел совсем близко и окончательно убедился, что это не подстава. Девчонки болтали о какой-то Маринке и каком-то конфликте из-за парня.

Вдруг он насторожился. Девчонки прощались – теперь ему нужно было выследить, где живет его избранница.

– Вечером дома будешь? – спросила толстушка.

– Нет. На репетицию пойду. К семи.

– Допоздна?

– Да.

– Ну ладно, чмоки тогда. Завтра утром зайду?

– Конечно.

Девчонки поцеловались и разошлись. Он не двигался с места – в этом не было необходимости. Ее подъезд было видно и из кустов.

* * *

Танюшка упала одетой на кровать. Ее колотило – она буквально физически почувствовала его. Мужик был глуп – его темные очки и напускной вид бездельника мог обмануть только какую-нибудь провинциальную дуру. Впрочем, на таких он, скорее всего, обычно и нарывался.

Она подумала, не слишком ли рано сказала Дашке – вернее, ему – время. В семь еще не темно – и в парке, через который она собралась идти как будто на репетицию, вовсю гуляет молодежь. Впрочем… что, если не в парк? Правда, это будет связано с транспортом, но зато наверняка…

Она посмотрела на часы. Еще целых пять часов. И надо умудриться уйти до прихода матери – иначе та очень удивится ее мини-юбке и просвечивающей кофточке. И опять будет язвить.

Голод… Он все сильнее. Ноющие ощущения внутри практически не прекращаются. Она покрутилась на кровати, прижала руки к животу. «Скоро все будет», – сказала сама себе.

Она включила чайник, пошарилась в холодильнике. Готовить не хотелось. К тому же нужно было делать уроки – что тоже не хотелось. Она махнула рукой, вытащила остатки каких-то древних пельменей. Щедро всыпала в воду приправы и перец. К этому ее тоже приучил Артур. Взяла учебник английского, поставила его в подставку.

Пельмени были гадкими, несмотря на приправы. Она вылила в тарелку остатки сметаны – вкус немного улучшился. Она снова заглянула в пустой холодильник, и ей пришла в голову светлая мысль.

Она набрала телефон матери, спросила, как дела, посетовала на то, что в холодильнике шаром покати. Пожелала хорошего дня. Теперь минимум час отсрочки ей гарантирован – мать наверняка пойдет по магазинам. Свинство, конечно, заставлять ее таскать тяжелые сумки, но ради дела приходится.

Английский не шел в голову. Танюшка залезла в ванну, долго стояла под прохладными струями. Потом намылилась материным шампунем – он был почти без запаха. Она знала, как важен запах в таком деле – чуть что не так, и все могло сорваться. Провела руками по намыленному телу – о, да, она хороша. Ни одна сволочь не устоит. И не сволочь тоже. Пальцы нырнули вниз, в тугую щель. Да. Скоро ты получишь свое.