– Я поздно сегодня буду. Репетиция.

– Ладно. В подоле с репетиции не принеси.

Подобные неудачные остроты появились у матери в последнее время, и очень сильно нервировали обеих. Танюшка с сомнением подняла брови и посмотрела на мать. Та огорченно вздохнула и вышла.

Танюшка любила этот момент – она оставалась одна дома, и в такую рань гарантированно никто не мог придти. Разве что мать могла что-то забыть и вернуться. На эти полчаса она оставалась полной хозяйкой – и дома, и себя.

Танюшка скинула ночнушку и осталась голышом. Последние пару лет она так и спала – безо всего. Ей нравилось оставаться вот так – наедине со своим телом. Телом, которое теперь знало, что оно хочет.

Она ощутила укол голода. Того голода – не в желудке, а где-то ниже, объемнее. Голод заполнял ее всю, он требовал, чтобы его слушали, действовали по его указаниям. Танюшка включила кофеварку и подошла к зеркалу. Последнее время она пристрастилась к крепкому кофе, хотя еще недавно совершенно не выносила его. Вернее, ее приучили – приучил человек, мысли о котором все чаще занимали ее голову. И не только голову.

Она внимательно посмотрела на свое отражение. Красивая. Очень красивая. Огненно-рыжие волосы оттеняли белоснежную кожу. Она настоящая пара Артуру – пусть даже он почти вдвое ее старше. Она вспомнила, как совсем недавно вот так же стояла перед зеркалом в его квартире, обнаженная – и не одна, а с ним… И тогда ее совсем не мучил голод.

Кофеварка отшипелась. Танюшка соорудила два бутерброда и налила кофе. Жуя, она на ходу примеряла блузки и заодно размышляла, а не махнуть ли сегодня рукой на занятия. Но в училище время проходило быстрее – а ее жгло нетерпение. Скорее бы вечер.

Раздался звонок. Танюшка не спрашивая щелкнула замком – это была Дашка, она всегда заходила к ней перед занятиями. Если умудрялась не проспать. Дашка протиснулась в коридор, вместе с ней вошла волна табака и подъездного запаха.

– Накурилась, – с осуждением сказала Танюшка.

– Я не в затяжку, – шуткой ответила Дашка. Танюшка ушла в комнату – к двери она выскочила в трусиках и накинутой на плечи кофточке. Ей вслед раздалось завистливое цыкание подруги – та была толстоватой и всегда завидовала ее фигурке.

– Проходи? Бутер хочешь? – спросила Танюшка.

– Не. Хочу, – невпопад ответила Дашка.

Танюшка снова выскочила в коридор и отдала второй бутерброд. Крепкий кофе моментально отбивал аппетит, ей уже не хотелось есть.

– Эх, была бы я парнем, я бы тебя…, – с ноткой зависти сказала Даша, провожая ее взглядом.

– Ага, – сказала Танюшка. – Ты ешь пока, я сейчас соберусь. Как там, тепло?

– Лето.

Танюшка кивнула своему отражению в зеркале. Хорошая погода была ей нужна. Не пошел бы весенний дождь только под вечер.

Она подвела глаза, накрасила ресницы. Ресницы были рыжеватыми, ей это не нравилось, как не нравилась и их куцесть. Посмотрела на помаду, потом подумала, что скромность ей больше к лицу. «Пожалуй, сегодня не нужно больше», – решила она. На секунду ей стало жалко томящуюся в коридоре Дашку, но потом она вспомнила, что у той есть бутерброд.

«И никаких джинсов», – решительно сказала она. Короткая юбка была не по сезону, но в тему. Белые носки дополнили ансамбль. Две резинки перехватили волосы, превратив ее в наивную восьмиклассницу.

– Оу, – растерянно сказала Дашка, когда она вышла в коридор. – Ты чего это? Такая секси…

– Фигня. Хочется, – ответила Танюшка, надевая туфли. – Пошли, опоздаем.

* * *

Он проснулся рано и понял – сегодня. Чутье, которое его никогда не подводило, заставило сердце яростно биться в предвкушении того, что случится.