И была у них с матерью одна трогательная традиция. Когда Фрунзик возвращался домой в Ленинакан, он забирался под душ и звал матушку. И та сама мыла сына. Так было всегда и не только в Ленинакане. И иначе быть не могло – матушка Санам обожала своего старшенького сына. И считала, что он гениальный актер… Разве она в этом ошибалась?

Пятнадцати лет от роду, ещё школьником, Фрунзик стал зарабатывать на жизнь. И это было не его желание, а суровая необходимость. Осиротевшая семья остро нуждалась в средствах на существование. Друг отца, киномеханик Дома культуры текстильного комбината, взял мальчика себе в помощники. Денег полагалось немного, но это была весьма ощутимая помощь матери – Фрунзик получал половину того, что зарабатывала матушка.

У этой работы была масса преимуществ. Во-первых, Фрунзик мог бесплатно смотреть все фильмы, которые только крутили в Доме культуры. Во-вторых, потихоньку проводил на сеансы своих друзей, стараясь, правда, не вызывать гнева своего шефа. И в-третьих, он мог проводить в Доме культуры все время после занятий в школе. Фрунзик же не оставлял драматический кружок, играл во всех спектаклях и мечтал, мечтал о профессиональной сцене…

Он проработал помощником киномеханика два года – до окончания средней школы. И за это время смог увидеть многие шедевры советского кино, полюбить кинематограф и многому научиться, как актер.

Мкртчян окончил ереванский театрально-художественный институт, но при этом был актером-самоучкой. Многие современники и коллеги Фрунзика признавали, что в Ереванский театр (как до этого в Ленинаканский) Мкртчян пришел сложившимся актером. Его невозможно было чему-то научить в профессии – только научиться самим. Это признавал даже его педагог (но это отдельная история).

И в кинематограф Мкртчян вошел спонтанно, внезапно и… как высочайший профессионал. Он был необыкновенным самородком, бриллиантом, не требующим огранки. Редчайший случай в области актерского мастерства.

В 1947 году Фрунзик окончил школу. Отличником не был (есть основания полагать, что не был и «хорошистом»). Но учителя вспоминали его добрым словом – не было ни одного утренника, театрализованного или иного школьного мероприятия, где Фрунзик ни блеснул бы своим актерским талантом.

Выбор дальнейшего пути был очевидным. Когда Мкртчян пришел на пробы в Ленинаканский театр имени Мравяна, исход был предрешен. Все в театре давно знали этого одаренного мальчишку. И ждали его прихода в труппу. Фрунзик был принят моментально. И тут же получил роль. Провинциальный театр не знал, что такое невостребованные актеры – он задыхался от нехватки кадров. А тут такой яркий, такой талантливый мальчик.

Друзья Фрунзика говорят, что успех сопутствовал Мкртчяну с первого выхода на сцену и до последнего представления в его жизни. Вся жизнь актера прошла под непрекращающиеся аплодисменты. Зрители его первых работ умирали со смеху и обливались горючими слезами. Этот мальчик с огромным армянским носом и глубокими, рвущими душу, глазами не оставлял никого равнодушным.

Четыре года он проработал в Ленинаканском театре. И закончилось все тем, что раз за разом, каждый вечер, в театр ходила публика «на Фрунзика». На него и только на него! И никто из старых опытных актеров не обижался. На истинный талант не обижаются. Им – восхищаются.

Одним из актеров Ленинаканского театра, поддержавших юного Мкртчяна, был опытный актер Азат Шеренц. Человек другого поколения – Шеренц был на 17 лет старше Фрунзика – отличный драматический артист, получивший полноценное театральное образование (в 30-е годы он учился в театральной студии Рубена Симонова в Москве), Азат стал для Мкртчяна первым настоящим учителем и близким другом на всю жизнь. Драматический кружок и многолетнее участие в самодеятельном театре текстильного комбината сделали свое дело – Фрунзик получил базовые знания, умел вести себя на сцене и хорошо знал классический репертуар. Однако, большей частью он вынужден был ориентироваться на собственную интуицию и копировать игру старших товарищей по сцене.