– Радиостанция работает? – спросил у стрелка-радиста.

– Так точно…

А разгрузка шла полным ходом. Пришлось несколько раз немного подвигать эшелон, потому что при прыжке с хвоста поезда, где уже начала подниматься насыпь, один танк всё-таки перевернулся.

Когда разгрузка уже подходила к концу, Теремрин приказал радисту запросить разведчиков, что там за полустанком, потому что через гул танковых двигателей донесся шум боя.

– Несколько немецких танков подошли к полустанку. Их встретили наши мотоциклисты и противотанковый взвод вместе с добровольцами из числа раненых. Отошли. Видимо это разведка или походное охранение. Ждут подхода главных сил.

– Успели! – воскликнул Теремрин. – Теперь вперёд.

Поднявшись на тендер паровоза вместе с ротными, поставил боевые задачи. Немцы явно не подозревали о том, что вблизи полустанка выгрузился целый танковый батальон.

Ещё несколько минут, необходимых для постановки задач командирам взводов и танков, и роты, развёртываясь в боевые линии, понеслись на врага, чтобы ударить во фланг – самый действенный и результативный удар. Ведь у немцев в ту пору ещё не было достаточно эффективных средств борьбы с тридцатьчетвёрками.

Вражеский танковый батальон был разгромлен, и ушли от возмездия лишь единицы их боевых машин, те, что шли в хвосте и успели развернуться и пуститься наутёк.

Теремрин доложил командиру бригады об уничтожении врага.

Тот несколько раз попросил повторить доклад. Он не мог поверить. Теремрин не знал, что пережили за это время и комбриг, и другие начальники, которые пустили эшелон вслед за санитарным поездом, да ещё при плохой разведке.

Батальон пошёл вперёд. Была поставлена задача выйти на рубеж высоты плоская и закрепиться там, чтобы обеспечить оборону полустанка.

Навстречу попадались машины, полные раненых.

– Вот тебе и раз? А они-то откуда?

Остановился, открыл люк и подозвал старшего встретившейся машины.

– Откуда раненые?

– Из медсанбата гвардейской дивизии.

– Да вы знаете, что вы уже были почти в тылу у немцев?

– Не-ет, – испуганно ответил сержант-фельдшер.

– Где медсанбат?

Сержант стал что-то пояснять.

– А ну покажи!

И Теремрин раскрыл карту перед забравшимся на броню сержантом.

Тот с трудом, но смог показать примерное место расположения медсанбата.

– А дивизия? Где передний край обороны дивизии?

– Я не знаю. Приказали прибыть в эту тучку, ну и прибыли.

– А полки? Где участки обороны полков? Откуда раненые то поступают?

– Так в полки приказание отправили их сразу на полустанок везти. Эшелон, сказывали, прибудет санитарный. А нас собирались куда-то перевести.

Вполне понятно, что сержант ничего больше не знал. И на том спасибо.

Это было время, когда срочно перебрасываемые с других участков фронта и из резерва соединения, порой вступали в бой, едва разгрузившись из эшелонов. Это было время, когда действовавшие на московском направлении воздушно-десантные корпуса срочно переформировывали в гвардейские стрелковые дивизии и со скоростью курьерских поездов они неслись на юг, чтобы ликвидировать последствия грандиозной барвенковской катастрофы. Это было время, когда нарушилась линия фронта, когда потрёпанные наши части и соединения отходили под натиском врага. А другие безуспешно пытались вырваться из окружения, в которое загнали их Тимошенко с Хрущёвым, пока по неведомым и не расследованным ещё причинам.

Между тем, колонна врага, оправившись от авиаудара наших пикировщиков, начала движение, подняв огромную завесу пыли. В эти минуту, когда передовой отряд находился фактически между жизнью и смертью, в памяти, как в стремительной киноленте, промелькнуло всё происшедшее в минувшие недели.