Эльдра смотрела на него напряженно, преданно, самоотречённо, как раненая собака. Грир готов был пустить себе кровь за свою опрометчивость. Он не имел ни малейшего понятия ни о лекарях, способных на подобные операции, ни о цене их услуг. Подобное обещание мог дать только сумасшедший! Однако, ответ прост, воробьи улетели на юг, теперь от обещанного уже не отказаться… Но в Грире неожиданно проснулась радость. Он разобьётся в лепёшку, но сможет ей помочь. Это должно стать благодарностью за её молитвы, мысль о которых согревала его в сыром каменном мешке замка Фрогхамок.

– Пойдём пока, проводи меня наверх.

Девушка взлетела по лестнице. Грир поднимался медленнее.

– Сюда, – сказала Эльдра, открывая дверь.

Её комната была маленькой и тёмной. Грир сразу же наткнулся на кровать.

– Света не нужно, – предупредил он. – Я хочу высмотреть кое-кого.

– Кое-кого? – с беспокойством переспросила девушка.

– Знать бы самому.

Из-за плотной решётки из ивового прута, загораживающей окно, открывался вид на улицу Тира. Кроме фонаря у входа в таверну, другого освещения не было. Грир, не шевелясь, стоял, напряжённо вглядываясь в ночной мрак.

– Здесь… Вы наверняка – здесь, – протянул он шёпотом сквозь зубы.

Он долго оставался в неподвижности. Глаза Грира постепенно привыкали к темноте. Наконец, его выдержка была вознаграждена: в глубине одного из дверных проёмов колыхнулся едва уловимый на фоне двери силуэт кутавшегося в плащ невысокого мужчины в черной шляпе с пером.

Грир ни мгновения не сомневался, что это Крюк. Девушка, которую он приводил в таверну, стояла позади него. Её лицо скрывал капюшон плаща.

Покидая комнату Эльдры, Грир решил не обращать больше внимания на слежку. Теперь преследователь сам станет жертвой.

_______

На следующий день Грир уже стоял перед дверью квартиры Крюка.

Он провёл ночь в «Одинокой Даме», устроившись на лавке в углу, глухой к скорбным протестам Зубина, который, уповая на то, что дождь уже закончился, уговаривал его отправиться к себе домой. Хотя на заре он вновь посетил комнату Эльдры, и человека в черной шляпе с красным пером не обнаружил, из соображений безопасности Грир покинул таверну через «чёрный» ход, выходящий на боковую улочку. Он выбрался на Замковую улицу, зашёл к цирюльнику и побрился. Потом позавтракал, купив в маленькой уличной лавке кусок копчёного окорока и направился к цели – квартире Крюка, находящейся над лавкой мясника.

По поведению Крюка в лучших домах западной части города, по его манере одеваться его вполне можно было принять за крупного торговца или за светило медицины, конечно, в области женских болезней. Вид у него был респектабельный, речь – светской. Это вводило в заблуждение многих. Он производил впечатление состоятельного человека, однако, всё его богатство, располагающая внешность, аристократические манеры были лишь видимостью.

Настоящее богатство Крюка заключалось в ловкости его пальцев. Он специализировался на карманных кражах. Об этом не подозревал даже Грир, знавший западный Лондиниум, как собственную ладонь. Крюк безумно боялся констеблей и возможного заключения под стражу, по этой причине своих жертв выбирал чрезвычайно тщательно, сперва удостоверившись в оправданности риска. Он мог украсть драгоценную подвеску прямо с шеи собеседника, подрезать тугой кошель с пояса, извлечь золотую серьгу из уха дамы – это было для Крюка детской забавой – а его жертве не пришло бы в голову, что этот респектабельный господин способен на подобное.

Робкие солнечные лучи, пробившиеся сквозь тучи, подчёркивали уличную слякоть и запустение. Грир был удивлён. Он и представить себе не мог, что элегантный, чуть надменный Крюк с завитой надушенной бородой живёт в подобной дыре. Он задержался у мясной лавки не только ради покупки окорока. В действительности, он осматривался, решив, что Монти ошибся, когда указывал ему адрес. На Грира никто не обращал внимания. Он прошёлся вдоль выстроившейся у зданий длинной вереницы грузовых и прогулочных повозок.