26 июня 1921 г. газета «Правда» опубликовала первую статью [61] о голоде, после чего в советской прессе стали появляться заметки [61, 7 и 9 августа 1921 г.; 63, 22, 25 и 29 сентября 1921 г. и др.] о положении голодающих, ходе помощи им и диких растениях, которые можно употреблять в пищу. Людям советовали есть стрелолист – дикий картофель, подмешивать в хлеб и заготовлять на зиму чакан[10]. Рассказывали, как молоть муку, чтоб меньше тратить зерна, как печь хлеб, используя меньшее количество муки.
Нехватка продовольствия привела к тому, что люди питались кашей из листьев и трав, смешанных с отрубями. Хлеб пекли, добавляя в муку желуди, лебеду, арбузные корки, тыквенную кожуру, дубовую кору, повилику, солому, березовые сережки, репейник[11]. В отсутствие муки употребляли в пищу «зеленый хлеб» из лебеды. Если ее не хватало, подмешивали навоз, а иногда вовсе пекли хлеб только из него. По мере усиления голода в пищу шла падаль животных, отваренные кожаные вещи, речной ил, торф. Ели также специальную серую глину, которая была в некоторых голодающих районах. Употребление такой глины позволяло человеку жить еще около недели, в отличие от обычной глины, которая, попадая в желудок, не выходила наружу и сразу приводила к смерти. «Большинство крестьян выходят из изб только за водой, питаются исключительно остатками собранной осенью соломы, которую растирают в каменной ступе вместе с тертой дубовой корой, глиной и костяной мукой из костей павших животных», – писали зимой 1921 г. «Известия» [59, 16 декабря 1921 г.]. Но само страшное было впереди, ближе к холодам, когда иссякли запасы, а питаться «подножным кормом» из растительности уже не было возможности. В голодающих районах начался каннибализм.
Усиление голода привело к массовому беженскому движению. Люди покидали голодающие районы в поисках лучшей жизни. Можно выделить два направления миграционных потоков. Первое – это хлебородные и южные регионы страны: Туркестан, Украина, Сибирь, Северный Кавказ. Туда через Саратовскую губернию прошел поток беженцев из областей Каспия, Дона, Кубани и Кавказа [1]. Второе – миграция из сел в города. Сельское население перебиралось в город, продавая свои хозяйства за бесценок или просто бросая их на произвол судьбы. Осенью 1921 г. дом с двором можно было купить за один-два мешка муки. Некоторые жители Автономной области немцев Поволжья эмигрировали в Германию [43]. Поток беженцев способствовал вспышкам заболеваний: весной 1921 г. в Саратове началась эпидемия холеры, зимой 1922 г. – тифа. Свирепствовали оспа, дизентерия, цинга, дифтерит и другие болезни, сопутствующие голоду или вызванные недоеданием [1]. С ноября 1921 по июль 1922 г. в Саратове официально насчитывалось 6318 беженцев, многие из которых имели различные заболевания [126]. Фактически их было в разы больше. Главный лагерь беженцев в Саратове размещался на берегу Волги, в здании временной казармы. Санитарные условия там были очень плохими. Больные и здоровые люди находились в одном помещении, что провоцировало высокую заболеваемость и, как следствие, смертность: число умерших доходило до 20 чел. в день