Двадцать шесть – двадцать.

На этом наше везение кончилось. Магические прожекторы сзади нас разом погасли. Хашишин, пойманный умирающим Мстиссавом, получил стрелу от Бекаса. В логах пролетели имена сразу двух магов, павших от метательных копий.

Краем глаза уловив движение, я отпустил рукоять чекана и бросился в сторону, но преуспел не полностью, получив сильный удар алебардой по наплечнику, который отправил меня в полет под ноги стоящему поодаль Дюрандалю.

– Да не поднимет руку на безоружного! – скороговоркой выпалил я.

Паладин замер посреди замаха, и я, вставая, влепил ему под подбородок длинным шипом на умбоне своего щита. Ох уж эти обеты… Бекас, привыкший быть за Дюрандалем как за стеной, стоял ко мне спиной, стреляя в Раннинга. Почуяв неладное, стрелок обернулся, но поздно. Единственное, чего он успел добиться, – кинжал, который я хотел воткнуть ему в спину, вошел в глаз.

На другом фланге, попытавшись смыться после неудачной атаки, получил ледяное копье в затылок Маздай.

Кто-то, скорее всего, Любомур, сумел выстроить Дружину в малый хирд, для чего минимум двенадцати игрокам, включая Светозара, требовалось занять места в тесном строю. Этот маневр был отработан до автоматизма давным-давно.

Малый хирд из двенадцати бойцов – это три шеренги по четыре человека. В первой стоят щитоносцы с коротким оружием, во второй – копейщики и алебардщики, третья – стрелки и метатели. Последние тут же разрядились в скачущего на них Раннинга. Получив попадание в колено, кентавр, уже серьезно раненный Бекасом, споткнулся, упал прямо перед Светозаром и, отхватив по башке молотом, помер.

Напротив Дружины выстроилась хилая шеренга из шести моих ремесленников, прикрывая девятерых магов и пятерку стрелков. Сам я оказался немного сбоку. С другой стороны во фланг моему клану заходила тройка из бойца со щитом и двоих с двуручниками. Позади хирда прятались двое магов. Они не атаковали, но уже успели развеять несколько наших заклинаний.

Двадцать один – семнадцать.

– Линии держаться между хирдом и магами, – скомандовал я милишникам. – Глухая оборона.

Сам, подхватив волнистый меч Дюрандаля, по дуге побежал в обход строя противников.

– Стрелкам, магам. Убить фланкирующую тройку. Я или разверну «Дружину», или нападу с тыла.

Хирд разворачиваться не стал. Первые две шеренги насели на моих ремесленников, а стрелки с магами решили заняться мной. Я скакал как заяц, уклоняясь и качая маятник. Мои противники имели слишком разное оружие, чтобы бить залпами, но в меня все время что-то летело. Пару раз все же попали. Особенно неприятен торчащий в боку арбалетный болт. Кого другого эта рана убила бы, но персонаж у меня крепкий, а боль потерплю.

На самом деле фокусить меня – это ошибка. Дружине надо было не отвлекаться, а бить по моим магам, меня же самого заблокировать тройкой Любомура. Хрен бы я им чего сделал. Сейчас же этой тройке приходилось кисло. Если б не штраф на магию и стрельбу, их бы уже размазали, но и так парень со щитом, не вижу, кто именно, уже на последнем издыхании. После его гибели двуручники не прорвутся.

В очередной раз скакнув в сторону, я упал на землю и спрятался за телом убитого в самом начале лучом Когтетыка. Через его спину проходил такой удобный ремень портупеи, что я, скинув свой баклер-переросток, подхватил его левой рукой и, прикрываясь как ростовым щитом, двинулся на Дружину с тыла. Маги противника были вне хирда и, соответственно, могли перемещаться, не лишая остальных бонуса строя. Вознамерившись атаковать меня сбоку, они вышли из-за живой стены своих бойцов, и тут не сплоховали мои стрелки, мгновенно сфокусив обоих.