Если вы воспитаны в культуре friluftsliv, то в вас всегда будет звучать тихий голос, зовущий выбираться на природу каждый день. Я не исключение, но вот что интересно: эта жизненная философия гораздо сильнее захватила меня, когда я стала жить в Индиане и родила двух дочерей, Майю и Нору. Было ощущение, будто во мне проснулся стародавний родительский инстинкт и приказал передать им не только гены, но и мою страсть гулять под дождем и печь хлеб на открытом огне, и я чувствовала себя пусть не окном, но форточкой для передачи наследия предков своим потомкам. Если я этого не сделаю, то и никто не сделает, и я очень испугалась, что жизнь на природе навсегда останется для них чем-то неизвестным. Я никогда не была ни специалистом по естествознанию, ни отважным путешественником, мечтающим о покорении очередной горной вершины, но решила сделать friluftsliv маяком на своем родительском пути. Позволяя своим девочкам вырезать из дерева палки, спать под звездами, разводить костры, я старалась укоренить их в мире за пределами человеческих возможностей гораздо большем, чем они сами. Шли годы, и я замечала, как росли их уверенность и умение полагаться на себя, и, какое бы место они ни выбрали для своей взрослой жизни, я знаю, что в мире живой природы они всегда будут как дома. Меня греет мысль, что friluftsliv станет тем секретным супероружием, которое даст им и силу, и радость, и отраду, и цель в пути по жизни и любви.

Дочери росли, мне все больше хотелось познакомить их с землей предков, и вот в 2016 году, работая над своей первой книгой «Не бывает плохой погоды», я на полгода привезла их в Швецию. Почти вся моя взрослая жизнь прошла в чужих краях, и теперь я смотрела на родину новыми глазами, ощущая, как же все это время мне не хватало культуры пребывания на открытом воздухе. Через два года, после долгих раздумий, мы переехали на постоянное жительство в Швецию, и я с большим, чем раньше, пылом предалась friluftsliv. Как только выпадал снег, я вытаскивала допотопные лыжи, полученные в подарок от родителей на Рождество в тот год, когда мне исполнилось шестнадцать, и ходила на них больше, чем тогда, двадцать пять лет тому назад. Я ликовала, когда наступила весна, снова познакомилась с местным птичьим населением и показала дочерям знаменитое место, где танцуют журавли. Несколько восхитительных летних недель я провела под полуночным солнцем арктического Севера, а осенью с упоением бродила по мокрым хвойным лесам, заваривала чай из сосновых иголок и искала съедобные грибы.

Природа пришла на помощь и тогда, когда стала медленно расползаться по швам моя личная жизнь. Через год после возвращения в Швецию я пережила развод и чуть не лишилась последних сил из-за сложностей на работе. В раздумьях, как жить дальше, уже матерью-одиночкой, я просто так, без всякой цели, часто бродила среди елей и берез вокруг дома. Под их кронами мне казалось, что с души спадает тяжелый груз, становилось легче дышать и думать, я чувствовала себя здоровее. Даже со своим лечащим врачом, горячей поклонницей пеших прогулок и свежего воздуха, мы разговаривали на ходу. Откровенно, на грани исповеди рассказывать о себе и своем неудачном замужестве оказалось гораздо легче под открытым небом, и мы совершали длинные прогулки по узким каменистым тропкам и пыльным грунтовым дорогам.

Перенастройка на родную культуру помогла мне понять, что friluftsliv, понятие, рожденное в северных странах, может принести пользу нам всем, независимо от культуры, религии, этнической принадлежности, экономического благополучия. Конечно, во многих отношениях Север – идеальное место для