Убедительные свидетельства такого рода отрицания, в высшей степени невежественного, приходили из всей Европы и из Соединенных Штатов. Конгрессы специалистов по психическим болезням игнорировали идеи Фрейда или аплодировали статьям, отвергавшим их как мешанину из недоказанных и фантастических предположений либо (что доставляло критикам большее удовольствие) как отвратительное собрание непристойностей. После того как Фрейд опубликовал «Три очерка по теории сексуальности», те, кто был склонен считать его пансексуалистом с грязными мыслями, получили богатый материал для подпитывания своих заблуждений. Они называли Фрейда венским развратником, статьи по психоанализу – порнографическими историями о девственницах, а психоаналитический метод – психической мастурбацией. В мае 1906 года на конгрессе неврологов и психиатров в Баден-Бадене Густав Ашаффенбург, профессор неврологии и психиатрии в Гейдельберге, решительно отверг метод психоанализа как неправильный, сомнительный и ненужный.

Корреспонденты из лагеря Фрейда постоянно информировали его о подобного рода вердиктах. В 1907 году Юнг, который уже вступал в схватку с Ашаффенбургом как в печати, так и на трибуне, сообщил мэтру: «…Ашаффенбург лечил пациентку с навязчивым неврозом, и, когда она начала рассказывать о сексуальных комплексах, он запретил говорить на эту тему». В том же году на представительном международном конгрессе психологов, неврологов и психиатров в Амстердаме – Ашаффенбург тоже на нем присутствовал – некто Конрад Альт, директор санатория в Саксонии, как сообщил Юнг Фрейду, призвал «к террору против вас, сказав, что никогда не направит пациента к врачу, придерживающемуся фрейдистских методов лечения… беспринципных… непристойных… и т. д. Самое горячее одобрение и поздравления оратору выразил профессор Зихен из Берлина». За этим обращением, к всеобщему бурному одобрению, последовали другие «глупости», направленные против психоанализа.

Когда Юнг, склонный к драматизации и воинственный, отправлял Фрейду эти отчеты, он переживал период сыновней преданности мэтру. Однако о подобных сценах сообщали и более уравновешенные люди, например Карл Абрахам. В ноябре 1908 года Абрахам выступал с докладом перед Берлинским обществом психических и нервных болезней на такую деликатную тему, как браки между близкими родственниками. Он дипломатично подчеркнул совпадение своих взглядов со взглядами берлинского невролога Германа Оппенгейма, который присутствовал в зале, избегал таких провокационных тем, как гомосексуальность, а также не слишком часто упоминал имя Фрейда, поскольку оно по-прежнему «действовало как красная тряпка на собравшихся быков». Абрахам считал, что выступление было довольно успешным. Он завладел вниманием слушателей, и последующая дискуссия показала, что некоторые восприняли его точку зрения. Однако Оппенгейм, хотя и в вежливой форме, резко и безоговорочно отверг саму идею детской сексуальности, а Теодор Зихен – тот самый, который в Амстердаме приветствовал «террор» против Фрейда, – «стал рассуждать о высокой науке», презрительно назвав труды основателя психоанализа безответственностью и чушью. Затем, после нескольких «разумных» выступлений один «коллега из числа карьеристов» впал в нравоучительный тон, наподобие популярных лекторов: Абрахам привел как пример любовь швейцарского писателя Конрада Фердинанда Мейера к матери – именно этот случай вызвал споры в Психологическом обществе по средам, – и его оппонент жаловался, что докладчик, рассуждая об эдиповых сексуальных привязанностях Мейера, ставит под угрозу немецкие идеалы. Абрахаму не удалось найти ни единого искреннего союзника во всем переполненном зале, но в частных беседах ему признавались, что его доклад внес свежую струю – ради разнообразия было приятно услышать нечто новое. У Абрахама сложилось впечатление, что «немалое число коллег ушли по крайней мере наполовину убежденными».