Он был так нежен с Нэнси, так корил себя, что Нэнси согласилась начать подготовку к свадьбе.

Фрэнк и Нэнси обвенчались четвертого февраля 1939 года в Джерси, в храме Богоматери Всех Скорбящих. Венчал их монсеньор Монтелеон. Нэнси надела простое, в пол, платье из белоснежной тафты с глубоким вырезом и небольшим шлейфом, головку украшал венок из матерчатых цветов с жемчужинами и длинной фатой. На ногах были атласные туфельки. Двадцатитрехлетний Фрэнк предстал в смокинге, черных брюках в серую тонкую полоску и шелковом галстуке в тон. В петлице красовалась белая бутоньерка. По признанию Нэнси, жених в день свадьбы преподнес ей нечто особенное – пакетик жевательного мармелада, на дне которого были часики с бриллиантами. Молодым подарили мебель для новой квартиры. Подвенечное платье Нэнси позаимствовала у сестры, а кольцо – золотое, с несколькими бриллиантами – у будущей свекрови.

– Никогда – ни до, ни после – я не видела Фрэнка таким счастливым, – вспоминала Нэнси.

Молодожены не могли позволить себе свадебное путешествие, поэтому сразу после церемонии и обеда отправились в свое новое жилище – крохотную квартирку в Джерси, которую сняли за сорок два доллара в месяц, а обставили благодаря щедрости родственников. Фрэнк продолжил строить карьеру, а Нэнси стала работать секретаршей в городке Элизабет, штат Нью-Джерси, в тресте «Американ тайп фаундерс».

Без поддержки Нэнси Фрэнку трудно было бы строить певческую карьеру. Конечно, при определенном везении он справился бы и один – он был талантлив и целеустремлен, но ведь известно, что путь к успеху отнюдь не устлан розами, а Нэнси помогала мужу встречать неудачи и разочарования с оптимизмом – как и подобает верной и преданной жене.

Фрэнк был убежден – если ему обломится место вокалиста в ансамбле Гарри Джеймса, дальше можно будет не пробивать себе дорогу лбом. В начале 1939 года Фрэнк работал в ансамбле Боба Честера. Сколько именно времени – не могут припомнить даже его поклонники, которые всегда всё знают. Следовательно, этот опыт не произвел впечатления ни на кого. Возможно, дело ограничилось парой-тройкой выступлений в отеле «Нью-йоркер». Нэнси взяла на работе аванс – пятнадцать долларов, чтобы Фрэнк смог сфотографироваться у профессионала. Предполагалось, что эти фото он подарит тромпетисту Гарри Джеймсу, который недавно расстался с ансамблем Бенни Гудмена, чтобы организовать свой собственный биг-бенд.

В те времена такое понятие, как биг-бенд, существовало только в США. Эра биг-бендов продлилась с конца Великой депрессии и до конца Второй мировой войны, оставив нам в наследство самые запоминающиеся хиты из всех, что были когда-либо написаны в Америке. Петь в биг-бенде мечтал каждый уважающий себя вокалист.

Через приятеля Фрэнк передал свои фото Гарри Джеймсу, и тот вскоре лично появился в «Рустик кэбин», чтобы послушать Фрэнка. По словам последнего, на Гарри большое впечатление произвела его манера исполнения лирических композиций. «Фрэнк будто нашептывал нежности на ушко одной-единственной женщине», – вспоминал Гарри Джеймс.

Знаменитый тромпетист как раз прослушивал певцов в нью-йоркском отеле «Линкольн». Все до единого они очень долго и тщательно готовились перед тем, как спеть. И только Фрэнк не нуждался в подготовке. Задорно усмехнувшись, он подходил к аккомпаниатору, говорил ему, какую песню будет исполнять и в какой тональности, – и пел.

– В тот день кучу народу прослушали, – вспоминает музыкант Артур Херферт, он же Скитс, – но все признавали – как только запел Фрэнк, вопрос с вокалистом был решен.