– Твоя привыкла, а моя нет. Сделает неверные выводы. Придется тебе, Булочка, учиться быть не только прилежной ученицей, но и чистюлей.

– Вот это заявление! Ты уже начинаешь строить меня?

– Я не буду ходить среди твоих разбросанных вещей.

– Я не разбрасываю вещи, просто…

– Что «просто»? – приподнял он бровь, сложив руки на груди и глядя на меня как строгий папочка.

– Мы не договаривались, что я буду меняться! Я не для того поеду жить самостоятельной жизнью, чтобы жить как под присмотром родителей! – негодовала я. – Тая, уберись, Тая, будь хорошей девочкой, на такой никакой порядочный мужчина не женится, женщина должна быть хорошей хозяйкой, – передразнивала я маму. – Я хочу свободы!

– Ты не представляешь свободу среди порядка и чистой посуды? – спросил он, не обращая внимания на мою тираду. – В чем твоя беда?

– А твоя? Зачем обязательно жить как в армии? Чистая посуда, всё по полочкам. Это скучно!

– А ты знаешь, что еще с первобытных времен человек воспринимает валяющийся предмет как угрозу своей жизни? Это рождает стресс, Булочка.

– Глядите, какой умник! Стресс рождает то, что надо каждый день прибираться только потому, что кому-то не нравится ходить среди угроз жизни! О, я придумала! – подняла я палец. – Разделим квартиру на зоны. В одной будет стопроцентная чистота…

– А в другой – помойка!

– Я тебя сейчас стукну! Лёва! Еще и Булочкой обзываешься. Я давно уже не Булочка, – разобиделась я. – Называй меня по имени. А то придумаю и тебе прозвище.

– У меня само имя как прозвище, – опять начал он говорить гадости про свое имя, что я очень не любила.

– У тебя классное имя! Не то что мое. Булочка, ну что это такое? Еще бы Пончиком назвали.

– У тебя были милые пухлые щечки, – улыбнулся он, предаваясь воспоминаниям. – А теперь даже пощипать не за что.

– Прости, даже ради твоей любви к щипкам я не верну те килограммы. Брр! – Меня аж передернуло. – Ты не представляешь, каких усилий стоило отказаться от мучного и сладкого. У тебя-то таких проблем нету.

– Это как? – не понял он.

– Не прикидывайся, – легко пихнула я его в каменный пресс кулаком. – Ты хорошо прокачался. Я даже не поняла, как ты превратился из мелкого хлюпика в…

– В кого? И я не был мелким хлюпиком! – вознегодовал он, нависая надо мной. – Так в кого я превратился?

– В самодовольного кретина, вот в кого! – толкнула я его в плечо, отодвигая от холодильника. Не хватало мне только краснеть из-за лучшего друга! Как я вообще могла смутиться? Это ведь Лёва! Мой лучший друг, который знает обо мне больше, чем я сама. В последнее время со мной явно что-то не то.

– Я знаю, что прекрасно выгляжу, девчонки так и липнут, словно пчелы… – самодовольно заявил он, красуясь передо мной.

– Да-да, что им еще делать? Мозгов-то нет, – фыркнула я, доставая сок. – Пойдем, пока мелкий не прибежал, – схватила я его за футболку, тяня обратно в гостиную. Мой младшенький брат Миша, которому было только четыре, любил ходить за мной хвостиком, я, конечно, не возражала, но порой эта его привычка раздражала, так как он мог запросто повторить наш с Лёвой разговор при родителях, что было бы совсем не весело.

– Помнишь, как он рассказал о том, что ты решила перекрасить волосы? – хохотнул друг, дергая меня за длинный светлый локон.

– Эй! Больно же! – возмутилась я.

– Я до сих пор не могу забыть выражение твоего лица, – продолжал он веселиться.

– Думаешь, я не знаю, что это твоих рук дело? – повернувшись к нему, подняла я тему, которую решила замять неделю назад, чтобы не ссориться с ним.

– Понятия не имею, о чем ты, – выпучил глаза этот бессовестный.