– А ты вообще ее видела?
– Саш, но ты ведь не из тех, кто ведется на внешность.
– А кто сказал, что внешностью все ограничивается? Она очень положительная, добрая, мне нравится ее открытая улыбка. Ну и еще есть вещи, о которых тебе знать не положено. Вот в ноябре, так и быть, проведу тебе лекцию на тему полового воспитания, – заржал Сашка.
Я густо покраснела:
– Какой же ты все-таки идиот!
– Ну, а у тебя что?
– Что?
– Ты без ума от Маринкиного Кораблева?
– Чего-о-о? – закричала я возмущенно. Где-то над головой с ветки вспорхнула птица. – Нет! Откуда вы все это взяли?
– Ага! – торжественно произнес Сашка. – Значит, не я один так думаю. Не знаю, просто когда ты произносишь его фамилию или слышишь о нем, твое лицо… Оно какое-то странное.
– Нет, – решительно покачала я головой. – Антон мне точно не нравится. И я сама не пойму чем. Вроде он нормальный парень. Просто я его боюсь.
Саша удивился:
– Он что, приставал к тебе? Ты только скажи!
– Да нет же, нет. Это как-то на подсознательном уровне, что ли. Мне кажется, из-за него будет крах. Я потеряю что-то ценное…
– Что-то ценное? – Саша заржал. – Девичью невинность?
– Да ну тебя! – Мне захотелось спустить его с крыльца или вылить из термоса горячий чай. – Даже не знаю, каким ты раздражаешь меня больше: когда без конца пошлишь или травишь свои стишата.
Саша стал серьезным и внезапно дотронулся пальцем до моих губ:
– Зырянцева, что-то у тебя уже губы синие.
А теперь еще и пересохли.
– Да, я начинаю опять замерзать, – тихо призналась я. Громче сказать не могла.
Саша поднялся с деревянных ступеней, на которых мы расположились, и скрылся в доме. Вернулся он с большим плюшевым пледом, накинул мне его на плечи и крепко обнял.
Морозная осенняя тишина убаюкивала и уже не казалась, как в самом начале, зловещей. Только далеко-далеко у кого-то из дачников, кто, видимо, живет здесь круглый год, из приемника доносилось:
– «Служебный роман». Мы с мамой каждые новогодние каникулы смотрим этот фильм, – наша маленькая семейная традиция. Но со строчкой о погоде я сегодня поспорила бы, конечно. Хотя нет дождя – и на том спасибо.
Саша мерно дышал мне в макушку. Так хорошо.
– А если бы октябрь, как в том стихотворении, что ты прочитал, длился полгода?
– Я бы тогда прямо тут на веранде откинулся.
«А я бы так просидеть могла и октябрь длиною в жизнь», – подумала я и испугалась собственных мыслей. Мои мечты прервал Сашка:
– Ну, все. Хватит рассиживаться, нам еще в доме прибрать нужно. Я видел там какую-то коробку с тетрадями у порога.
– Ой, не трогай! – вскрикнула я. – Это очень личное!
Саша снова ушел в дом и оттуда дурашливым писклявым голосом донеслось:
– Дорогой дневничок, сегодня я встретила Сашу! Он такой красивый и сильный, несмотря на то, что ему всего десять лет. Идеальный мужчина!
– Какой же ты невозможный, – тихо вздохнула я.
С дачи мы возвратились усталыми и голодными. С бутербродами управились еще утром, а сейчас уже смеркалось. По дороге от вокзала до нашего с Сашей дома я взмолилась:
– Господи, если я сейчас не съем что-нибудь или хотя бы не выпью йогурт, то сдохну!
– И кому ты дохлая нужна будешь? – поинтересовался Саша.
– Логично, я живая-то мало кому нужна.
– Ты слишком к себе критична, солнышко.
Мы зашли в супермаркет, который встретился нам по пути, где я набрала булок и йогурт. Запихивать все это начала в себя на выходе из магазина. Запивая хлебобулочные изделия питьевым йогуртом, краем глаза увидела на парковке интересную картину.