Слоан: «Хорошо ли ты себя ведешь рядом с этим красавчиком?»
Я ехидно заулыбалась.
Кристен: «Нет. Он только что засунул палец в мою лазанью».
Слоан: «Какого черта?!»
Я засмеялась.
Слоан: «Ну вот, теперь у меня глаз дергается. Спасибо».
Вызвать нервный тик у Слоан – все равно что ударить в силомер и услышать заветный звонок. Я это обожаю. Казалось бы, за двенадцать лет можно было уже привыкнуть к моему чувству юмора, но нет, она всегда попадается на удочку.
Слоан: «Не забывай, что трогать нельзя, только смотреть. Если, конечно, ты не порвешь с Тайлером».
Я прищурилась. Ее любимая тема.
Кристен: «Ни за что».
Предрассудки Слоан относительно моего парня сводились к простой фразе: «Не вижу».
Но не видела она не его и меня, а его и нас.
И мне кажется, я знаю почему. Тайлер не водил мотоцикл. Не любил охоту. Не играл в покер. Пиву и виски предпочитал бокал дорогого вина. Театр любил больше, чем кино. В тот единственный раз, когда они встречались с Брэндоном, им не о чем было поговорить, разве что о флоте, да и то работа Тайлера была весьма специфична и не имела ничего общего с обычными морпехами.
По мнению Слоан, Тайлер не вписывался в картину нашего будущего, наполненного бассейными вечеринками и барбекю. Он скорее стал бы своим на каком-нибудь фуршете или официальном приеме.
Не люблю фуршеты. Там всегда подают какие-то странные закуски.
Я вытащила лазанью из микроволновки и уселась напротив Джоша.
– Скоро вечеринка, – сказал он. – Ты не против, если к ней я тоже здесь подготовлюсь? А то мне до дома ехать полчаса в другую сторону.
Слоан пригласила нас на ужин, чтобы мы помогли разложить приглашения по конвертам и рассортировать сувениры для гостей. Это была обязанность невесты, которую Слоан собиралась исполнить в своем духе. Она попросила, чтобы все пришли нарядными: будем фотографироваться для «Инстаграма».
– Конечно. Хочешь, возьмем «Убер» на двоих? Я хочу пить.
– Да, можно и так.
Я улыбнулась. Мне нравилось, что мы пойдем вместе. Помимо того, что он питал мои фантазии, Джош обладал еще одной очень интересной особенностью: был одним из тех немногих, кто меня не раздражал. Мне было приятно его общество.
Опасное обстоятельство, надо признать.
Зазвонил телефон, я ответила и откинулась на стуле, чтобы взять с тумбочки бланк заказа. Потом, записав заявку, я повесила трубку.
Джон удивленно улыбнулся.
– Вот это да, ты сразу меняешься, когда говоришь по телефону. Держишься очень профессионально.
– Я ругаюсь, только когда пытаюсь впарить футболки с надписями «Сукин сын» и «Маленький говнюк».
Джош засмеялся и вилкой отрезал себе еще кусочек лазаньи.
– Что заказали? Опять ступеньки?
Часть меня надеялась, что он спрашивал это, потому что ему нравилось приходить сюда, а для этого нужна была причина. Та же самая часть меня в наказание за такие мысли намеренно уронила на майку лазанью. Если я и дальше продолжу в неподобающей манере думать о Джоше, придется искать старые бигуди и завить с их помощью волосы.
– Мои ступеньки есть уже в каждой комнате его особняка, – начала рассказывать я, вытирая салфеткой красное пятно от соуса. – Дейл мой лучший клиент. Шесть мальтийских болонок и миллионы долларов. У него стриптиз-клуб в центре Лос-Анджелеса. Два года отсидел за уклонение от налогов. Как же я его люблю. Раз в месяц он заказывает у меня двадцать четыре футболки для своих собачек. И предпочитает, чтобы я доставляла их ему лично.
Джош нахмурил свой прекрасный лоб.
– Ты сама отвозишь товар уголовнику?
Я вопросительно подняла брови.
– Ему восемьдесят три. Он одинок. Да и может ли скрюченный старик с хвостиком на затылке и собакой по имени Сержант Плюш-Игруш представлять какую-то угрозу?