– Так я точно поседею, Мари.

– А мне понравилось, я ничуть не испугалась. Ланкийцы отличные водители! На острове практически нет аварий. Если что-то случается, это, как правило, объясняется нерасторопностью туристов. Так что переживания – лишнее. Фредди, представь себе аттракцион, русские горки. (Вопреки нашему воззрению во всём мире американские горки принято считать русскими.) Опасность, кажется, есть, но в действительности её нет, всё под контролем. Ты же из России?

– Да. И какой же русский не любит быстрой езды? – писал когда-то наш великий классик.

– Пушкин?

– Нет, Гоголь. Это из «Мёртвые души».

– Ясно, не читала. Интересное, наверное, произведение?

– Одно из лучших!

– А мне нравится ваш Пушкин. «Евгений Онегин» – как русская версия «Ромео и Джульетта» Уильяма Шекспира.

– Александр Сергеевич наше всё! – с гордостью заметил я. – Смотри, вот и ребята! – сказал я, когда Рома и Шеннон подкатили к перекрёстку ближе.

– Ну что?! Следуйте за мной! – скомандовал Ромка и повернул, не оборачиваясь, направо.

Ресторан имел безумные размеры. Его внутреннее помещение и наружное пространство были декорированы разноцветными лампочками, как в наш традиционный Новый год. Особенностью заведения являлась фирменная тёмно-розовая подсветка, большое количество фонарей и стилизованных под свечи ламп, которые при беглом взгляде напоминали пламя костров, притаившихся в тени трав. В вечернее время элегантная задумка смотрелась эффектной, она придавала таинственность и не слишком бросалась в глаза. Отдельная площадь выставочного павильона выделялась под место для фотосессии. Два гамака и округлое сооружение из веток в виде птичьего гнезда в нём фактически никогда не пустовали. По бокам от них лежали разбросанные широкие подушки, служившие посетителям зоной для релакса и кальяна. За ней скрывался обычно многолюдный бассейн с аналогичной тёмно-розовой подсветкой, который, впрочем, в указанную секунду выглядел осиротевшим. Центр ресторана приходился на шатёр с крышей из сухих пальмовых веток. Он имел вид равностороннего треугольника, на потолке которого висели огромные вентиляторы. Одна из сторон под шатром обозначала участок для живой музыки и танцев, другая входила в состав бара.

По всему периметру примыкающей территории, плавно переходящей в пляж, то тут, то там рассредоточивались столики, накрытые светлыми бумажными скатертями и украшенные плафонами в форме свечей. Справа и слева от части столиков росли величественные пальмы. Деревья, подобно нашим нарядным елям, были обмотаны гирляндами, из-за чего они смотрелись чересчур аляповато. Сегодня вместо живой музыки играл диджей, что представлялось отличным ходом для владельцев ресторана, так как почти все посетители заведения являлись интернациональными туристами, ожидающими в первую очередь услышать родные, наиболее популярные песни, а не однообразный, пусть и мелодичный, репертуар. Чтобы никого не обидеть диск-жокей включал самые известные композиции из всевозможных уголков планеты, в силу чего по крикам и танцам можно было без особых усилий или напряжения угадать, кто и откуда из гостей прибыл на малую землю.

– Когда на небе пылает красный закат, из-за розового цвета ламп, я подозреваю, здесь особенно сказочно, – выразил вслух я возникшую мысль.

– Это точно, дружище, – поддержал озвученную идею Рома.

Мы присели за столик рядом с морем, но ближе к музыке, сказывались наш юный возраст и желание быть в гуще событий.

Обратились к меню. Я по совету француженок взял глазированного на гриле краба. Помня свою ошибку в обед, а также учитывая местные порции, мы предпочли заказать две тарелки риса на четверых. К гарниру девушки выбрали солидную порцию королевских креветок, а Ромка – жареного красного снэппера. Большее внимание мы уделили ассортименту напитков. В ресторане было чем разгуляться и в аппетитах, и во вкусе. Только за неимением обширного практического опыта подавляющая часть коктейлей мне, к сожалению, приходилась незнакомой. Потому я остановился на том, что знал лучше всего: