Босс хмыкнул.

– Повернись. Так… Покажи правую ступню. Теперь левую. Достаточно. Следы от ожогов исчезли.

– Те, что видны мне, да. Доктор сказал, что и остальные тоже. Зуд прекратился, так что, наверное, он не соврал.

– Одевайся. Доктор Красни говорит, что с тобой все нормально.

– Если бы я была нормальнее, чем сейчас, вам пришлось бы выпустить мне немного крови.

– Нормально – это предел. Нельзя быть более нормальным или менее. Да – да, нет – нет.

– Ладно. Я нормальнейшая.

– Пустая болтовня. Завтра с утра ты отправляешься на реабилитационный тренировочный курс. Собери вещи и будь готова в девять ноль-ноль.

– На мне даже улыбки не было, когда меня сюда притащили, так что на сборы у меня уйдет одиннадцать секунд. Но мне нужно новое удостоверение личности, новый паспорт, новая кредитная карточка и немного наличности, потому что…

– Все это ты получишь к девяти ноль-ноль.

– …потому что я не собираюсь отправляться на тренировки, а еду в Новую Зеландию. Босс, сколько раз мне надо вам повторять: мне уже поздно переучиваться, менять профессию, а кроме того, мне кажется, я заслужила отдых в качестве компенсации за время, проведенное на больничной койке. А вы… Вы же не рабовладелец, в конце концов.

– Фрайди, сколько лет тебе понадобится, чтобы усвоить: когда я не потакаю какому-нибудь твоему капризу, я делаю это прежде всего для твоего блага и для пользы нашей организации?

– Хорошо, Большой Белый Вождь, я смиряюсь, готова к разжалованию и пошлю вам цветную открытку из Веллингтона.

– Только с какой-нибудь хорошенькой маори, пожалуйста. Гейзер я уже видел. Реабилитационный курс будет проведен согласно твоим собственным потребностям, и ты сама решишь, когда закончить его. Хоть ты у нас теперь и «нормальнейшая», тебе нужна физподготовка, чтобы вернуть мышечный тонус, дыхание и превосходные рефлексы, которые даны тебе от рождения.

– Рождения? Хватит шуток, Босс, у вас это плохо получается. «Мать моя – пробирка, а скальпель – мой отец».

– С твоей стороны это глупость и ребячество – придавать значение этой дурацкой помехе, с которой было покончено много лет назад.

– Вот как? Закон гласит, что я никогда не смогу быть гражданкой. Церковь утверждает, что у меня нет души. Я… Я – не «человек, рожденный женщиной», – по крайней мере, перед лицом закона.

– «Закон – осел»[7]. Все записи относительно твоего происхождения давно изъяты из лабораторной картотеки, а вместо них подложены фальшивые, содержащие сведения об ИЧ мужского рода.

– Вы… Вы никогда мне об этом не говорили!

– До тех пор пока ты не обнаружила в себе этот невротический комплекс, я не считал это необходимым. Подмена такого рода должна быть безупречна, и она была безупречна. Если завтра ты попытаешься объявить о своем истинном происхождении, ты нигде не сумеешь найти тому доказательств. Говорить, конечно, ты можешь, что хочешь и кому хочешь, но это не имеет никакого значения. И… Дорогая моя, откуда вдруг такие комплексы? Ты не просто такой же человек, как сама праматерь Ева, ты улучшенный человек, настолько близкий к идеалу, насколько это удалось твоим дизайнерам. Как ты думаешь, почему я бросил все свои дела, чтобы заполучить тебя, когда у тебя не было ни опыта, ни умения, ни даже проблеска интереса к твоей нынешней профессии? Почему потратил небольшое состояние на твое образование и подготовку? Потому что я знал. Я несколько лет ждал, чтобы убедиться, что ты действительно развиваешься так, как спланировали твои создатели, а потом я… Чуть было не потерял тебя, когда ты неожиданно вильнула хвостом и исчезла… – Он изобразил на своем лице гримасу, которая, по-видимому, должна была означать улыбку. – Ты доставила мне немало хлопот, девочка. Теперь о твоей тренировке. Реабилитационном курсе. Желаешь послушать?