Франтишка не могла дождаться окончания уроков. Ее так взволновал предстоящий визит, что она обо всём рассказала Мачею. О том, что мама в больнице, и что она живёт не дома, а с бабиней. И о том, что написала стих – тот первый, конечно. Во втором она бы никогда не призналась.

Мачей записал её новый адрес и забил в мобильник новый домашний номер. На большой перемене, во время обеда, он принёс ей пампушки с творогом, политые сметаной, и выклянчил у пани Илоны немного клубничного мусса. Франтишка обожала клубничный мусс, и её нисколько не волновало то, что Фиона смотрит в их сторону и что-то шепчет Мартину на другом конце стола. Оба они уничтожали спагетти. Франтишка из жажды мести – сама не ведая, за что, – шепнула, в свою очередь, Мачею, что это симптоматично. По правде говоря, она не знала значения слова «симптоматично». Оно вдруг вспомнилось из ниоткуда и показалось удачным, а это значит, не очень лестным по отношению к Фионе, Мартину и к спагетти. И Мачей принял это с полным согласием. Если Франтишка говорит, что симптоматично, значит, так оно и есть. Уроки тянулись бесконечно долго, но, к счастью, ровно в три к школе подъехал красный автомобиль бабини. Франтишка не хотела, чтобы ее заметили, и потому, не мешкая, запрыгнула внутрь машины. Бабиня тронула без единого слова. Девочка почувствовала, что та нервничает. Им пришлось ехать не менее получаса, пока Франтишка не увидела огромное двухэтажное здание – больницу, в которой лежала мама.

Здание отличалось от той небольшой клиники, в которой Франтишка когда-то лежала с мононуклеозом. Она вспомнила, как мама ужасно переживала, пока врачи с очень серьёзными лицами обследовали Франтишку. Мама каждый день приходила к ней, садилась у кровати и читала книжки. Иногда они ходили в столовую, в которой можно было съесть нормальный, а не больничный обед. У Франтишки тогда не было аппетита, но ей нравилось сидеть с мамой и пить сок. Иногда маме удавалось уговорить её съесть пирожное. Кроме дочери, в палате лежали три другие девочки, и мама, навещая Франтишку, приносила сладости и фрукты на всех. Через неделю они начали выходить в больничный сад – в июне там всё цвело и пахло, и было чудесно. Изучая результаты анализов Франтишки, мама становилась всё грустнее. Но однажды она всё же прочитала что-то обнадёживающее, потому как обняла Франтишку и весело сказала:

– Да у тебя просто-напросто обычный мононуклеоз!

Франтишка не знала, что может быть хорошего в мононуклеозе, но врачи тоже повеселели и шутили с ней совершенно по-другому. Франтишка сразу это почувствовала: теперь они шутили с ней по-настоящему! В скором времени у нее перестало болеть горло, а шишки, образовавшиеся за ушами, начали уменьшаться. Сразу после того, как мама забрала её домой, они поехали на большие каникулы. Вот и теперь Франтишка втайне надеялась, что у мамы тоже мононуклеоз.

Однако больница, к которой они подъехали с бабиней, выглядела и впрямь удручающе. Здесь не было сада, только огромная огороженная площадь, на которой стояли автомобили и машины скорой помощи. Франтишка с бабиней разделись в гардеробе и надели бахилы. Надо было бросить в автомат монету – и он тут же выплевывал бахилы всем желающим. Затем они вошли в лифт и поднялись на второй этаж. Бабиня велела Франтишке сесть на стул и ждать, а сама пошла поговорить с врачом. Её не было минут пятнадцать. Затем они вновь спустились на первый этаж и прошли в палату, где лежала мама. Бабиня сказала, что входить можно только по одному и, конечно же, всунулась первая. Франтишке пришлось ждать минут пятнадцать, не больше. Затем и ей разрешили войти.