– Я видел кресло в кают-компании, куда оно сейчас делось?…и нужно бы еще винца притащить, так будет лучше. Оно еще осталось?

– Притащим, осталось… Но… стоит ли об этом думать?

– Понимаю тебя, но это для воздействия

Граф д’Олон, привыкший делать так как решал д’Обюссон, серьезно отнесся к тому, что он задумал. С Тижаном и еще двумя-тремя прихваченными по дороге они притащили из трюмов бочонок, кресло и рюмки. Пока это осталось нетронутым, привели двадцать пленников, раздетых до рубашек или же одетых в вывернутые наизнанку картузы. Густо окруженные в толпе французами от них навряд ли можно было ожидать инцендентов и по сему те, кто приводил их пошли выпить на носовую палубу, где желающим разливали по маленькому в рюмки и стаканы. У бочонка возвышалась над всеми фигура д’Олона и подошедшие посоветовали ему не показываться ни тем кого держали у борта, ни тем кто сейчас наблюдал за ним издалека. Это была мысль спасти графа от наказания, представив дело его подпадением в захват.

– А-а-а-а… ерунда, все равно трибунал, – с безразличием и скрипом в голосе отмахнулся от предостережений он, продолжая чаркой разливать красно-рубиновую жидкость. – Господа, по-немногу, может придется сигать за борт.

– Да не приведи господь! – предостерег капитан де Фретте, сидя в кресле и наблюдая через борт в подзорную трубу. Очевидно он встретился взглядом с капитаном того корабля, так же наблюдающим за ними в смотрительный прибор, если судить по тому что де Фретте поднял руку с рюмкой и сделав тост вдаль слегка пригубил, вслед за ним поднял руку с рюмкой д’Олон.

– Ну что, по прощальной!…

Послышались чоканья и промежуток тишины, в который капитан вторично приложился к остаткам, хотя пить не хотел. Выпив, обернулся к графу.

– Месье, это настоящий цинизм, пить за это. Вы что же не врубились, что мы ни в коем разе не собираемся трахаться и остаться на воде без ничего…

Де Фретте и еще что-то говорил, как Франсуа громким голосом прервал его, указуя рукой.

– Капитан, пол мили осталось, не пора?

Де Ферран доселе молчавший определил вслух:

– Четыре кабельтовых, что значило, что между сближающимися кораблями расстояние равнялось примерно двадцати четырем корпусам «Ореола». А бриг шел на хорошей скорости и капитан посчитал, что пока будет передаваться ультиматум один кабельтовый будет пройден, как раз ко времени когда «Викинг» по идее должны начать разворачивать для принятия нападающего брига батарейным бортом.

– Да, пора, посмотрим, что они на это нам скажут. Сигнальщик, давай, выкладывай наши условия!…Как закончит, спускайте первую партию…

Капитан де Фретте, а за ним флаг-капитан де Ферран побежали к штурвалу, лично заняться маневрированием и по приходу на место отстоящее совсем недалеко сразу сменили штурвального. Сигнальщик флажками уже вымахивал угрозу; де Фретте, предупреждая заворот «Викинга» по их ходу вправо / подставление батарейного борта /, менять галсы вправо. Бриг «Ореол» слегка закачало. Из показанной левой стороны из-за борта стали выпрыгивать первые выталкиваемые и далее без лишней спешки была спущена на воду деревянная поддержка. Вслед за ней выпрыгнул еще один из самых невыдержанных. Должный уже быть открытый огонь от противника не начался потому.

Не понятно было только, выдержал ли капитан «Викинга», но было понятно, что была задета важная струна его души. С подобным в открытом море один на один не приходилось сталкиваться и в прямом и в переносном смысле еще никому, и это могло шокировать. Вместо того чтобы остановить потерять два боевых корабля – это угробить карьеру своего начальника вдобавок. А удар такого снаряда с его ветром в парус мог получиться по действию даже одной опытной руки на руле среди всех остальных случайно понабившихся в побеге.