Казалось, у загнанного в угол Мацуоки появилась возможность укрепить свою шаткую позицию агрессивности на севере и юге. Но здесь произошли неординарные события. Импульсивный и говорливый министр иностранных дел истощил терпение Коноэ и его коллег. Его весенняя поездка теперь воспринималась как полное фиаско. Когда Мацуока резко отверг ноту Халла без направления одновременно в Вашингтон согласованных контрдоводов, Коноэ, разыгрывая тщательно отрепетированную роль, попросил членов кабинета министров подать в отставку. Затем премьер-министр вновь назначил министрами тех же самых лиц, кроме Мацуоки. Новым главой МИДа стал адмирал Тэйдзиро Тоёда, приятель Номуры, который, как полагали, пользуется доверием Вашингтона. Халл тоже снял напряжение тем, что согласился взять назад свою ноту.

Наступило, казалось бы, благоприятное время, чтобы нормализовать ситуацию, но поздно: Токио нацелился на захват Индокитая. Вашингтон знал о планировавшейся кампании благодаря своим дешифровщикам, которые, блестяще поработав, расшифровали основной код японцев. В середине июля Токио усилил давление на режим Виши, добиваясь согласия на ввод японских войск в Индокитай, а также права на использование баз ВВС и ВМС в Сайгоне и других местах. Адмирал Жан-Франсуа Дарлан, не получив поддержки Берлина, уступил. Сорок тысяч японских солдат двинулись в Южный Индокитай и вскоре установили контроль над всем регионом.

Теперь настала очередь Вашингтона выражать негодование. Халл высказал опасение, что операция в Индокитае – часть более широкой японской программы экспансии. Веллес высказал в лицо Номуре и публично заявил на следующий день, что Япония сделала ставку на политику силы и захвата территорий. Представители партии войны в Вашингтоне ухватились за японскую акцию как за повод потребовать решительных действий.

Вмешался президент; в конце июля Рузвельт заявил Номуре: он разрешил продолжать поставки нефти Японии, несмотря на жалобы потребителей горючего с Восточного побережья страны, что его не хватает, с целью предотвратить Вооруженный конфликт в Тихоокеанском регионе. Если Япония попытается захватить нефтяные разработки в Ост-Индии, голландцы окажут сопротивление этим попыткам, англичане им помогут и сложится в результате весьма опасная ситуация. Но если Япония пересмотрит свои планы захвата Индокитая, США вместе с другими западными странами и Токио добьются нейтрализации Индокитая по образцу Швейцарии. Номура, сообщивший Веллесу, что он лично сожалеет о вводе войск в Индокитай, выслушал президента с большим вниманием, но остался пессимистичным в своих прогнозах. Рузвельт, завершая беседу с японским послом, предупредил, что Гитлер стремится завоевать весь мир, а не только Европу или Африку.

На следующий день Рузвельт заморозил все японские активы в Соединенных Штатах, так же как китайские, по просьбе Чан Кайши. Он уведомил Токио, что Панамский канал закрыт на ремонт, и осуществил давно планировавшуюся меру по включению войск Филиппин в состав вооруженных сил США под командованием генерал-лейтенанта Дугласа Макартура. Газеты приветствовали действия президента. Рузвельт намеревался осторожно продолжать свою политику отказа в лицензиях, например не прекращать поставок бензина, за исключением марок с высокооктановым содержанием. Шеф еще не желает, ворчал Икес, туго затягивать петлю – предпочитает «накинуть петлю на шею Японии и периодически стягивать». Стимсону опасения президента, что прекращение поставок нефти вызовет войну, казались «все тем же старым вздором». С другой стороны, Старк и стратегические службы ВМС предупреждали Рузвельта, что нефтяное эмбарго усилит агрессивность японцев. Таким образом, если в одной руке президент держал веревку, затягивающую петлю, то в другой – оливковую ветвь.