На этот раз Шелли вез возлюбленную не в Шотландию (брак все равно был невозможен): он выбрал Францию – родину свободы и прав граждан, как ему казалось, и, кроме того, туда отправилась в свое время мать его избранницы – Мэри Уолстонкрафт.

Если бы новая влюбленная пара потрудилась перечитать работу Уолстонкрафт “Исторический и моральный взгляд на французскую революцию”, то, возможно, выбрала бы другой маршрут, но им было не до того. Сейчас они тряслись в карете на пути в Дувр (75 миль от Лондона) и даже не глядели в окно, опасаясь погони. В Дувре без промедления наняли рыбацкую лодку и потребовали тотчас же везти их во Францию.

Ночью начался шторм, и утлое суденышко бросало из стороны в сторону. Если бы не темень и сильный ветер, матросы наверняка были бы впечатлены представшей перед ними картиной. Высокий стройный Шелли с густой копной вьющихся волос и горящим взором стоял на самом носу шхуны и, казалось, не замечал, что волны окатывали его с ног до головы и его плащ уже промок до нитки. Перси испытывал экстатический восторг от разгула морской стихии (он ее никогда не боялся, что в конце концов его и погубило) и упоение от очередного побега. Бледная как полотно Мэри – а она тогда была хороша: белокожая, с высоким лбом и большими карими глазами – лежала прямо на палубе и умирала от страха и морской болезни. Ей было так плохо, что Шелли в какой-то момент сел рядом и положил ее голову себе на колени, да так и просидел до самого берега. И только ловкая маленькая Джейн не теряла самообладания ни на минуту и даже кокетничала с капитаном. Экипаж решил, что те двое точно чокнутые, а вот эта не даст себя в обиду и к тому же прехорошенькая, поэтому ей одной предложили огромный брезентовый плащ с капюшоном, под которым Джейн было сухо и отчаянно весело. Приключение обещало стать головокружительно интересным! Наконец странная троица, похожая на выкупавшихся в луже воробьев, сошла на берег в Кале, где Перси снял комнаты в самой дорогой гостинице “Дессан”. (Деньги, пока они у него были, он тратил легко, и в конце путешествия они уже считали каждый пенни или сантим, как во Франции.) Не успели беглецы прийти в себя, как слуга известил, что прибыла “полная леди” и требует встречи со своей дочерью.