– Ты такая сексуальная, – его глаза вспыхивают. Встает. Подходит ко мне с явными намерениями. Тянется губами, чтобы поцеловать. Уворачиваюсь.

– Миш, мне надо одеться и накраситься, – сконфуженно морщу нос. Мне хочется, чтобы Миша ушел. Мне надо побыть одной, чтобы разобраться в непростой сложившейся ситуации.

– Ухожу, ухожу, – поднимает руки. – Одевайся.

Чмокает меня в щёку и выходит за дверь.

Плюхаюсь на кровать. В комнате соблазнительно пахнет кофе. Вздыхаю. Отхлёбываю из бумажного стаканчика и начинаю собираться на тренинг.

***

Миша забывает о Славе. Не отходит от меня ни на шаг. Мы с ним как два сиамских близнеца. Ходим, словно приклеенные друг к другу. Миша старается угадывать мои желания, заглядывает в глаза. Со всех ног кидается выполнять любой мой каприз. Терплю его присутствие в своём личном пространстве. Вскоре постоянное присутствие Миши начинает меня тихо бесить. Меня раздражает его уступчивость и чрезмерное внимание. Еще немного, и он будет провожать меня в туалет.

Попытки Миши обжиматься и лобызаться обрубаю на корню. Первые два дня Миша недоумевает, но сопротивляется не сильно. Надеюсь, что это охладит его пыл. Однако Миша на редкость терпелив. Быстро понимает, что я не хочу с ним всех этих нежностей. Больше не лезет ко мне с поцелуями. О сексе речи уже не идёт. Ставлю себе это в заслугу. Но Миша продолжает настойчиво изображать, что мы с ним пара. Я хочу послать Мишу подальше, но не могу. Чувствую неловкость. Переспала, а потом послала. В моих глазах это совсем никуда не годится. Я же приличная девушка. Мне надо как-то собраться с духом и объяснить Мише, что между нами ничего нет. Миша слащавый и прилипчивый, как сахарная вата. Меня уже тошнит от него. От его влюбленных взглядов, от грусти на мясистом лице, от заискивающих фраз, от постоянных предложений куда-нибудь сходить. Неужели я никогда не смогу отделаться от него? Впадаю в уныние. Я сама во всём виновата. Во всём, что происходит со мной, я виновата сама. Я виновата в том, что позвонила Пуавру. Виновата, что согласилась на его дурацкое предложение. Виновата, что с расстройства отсосала у Миши. Как со всем этим жить дальше, не представляю.

Через неделю начинаю откровенно хамить. Миша терпит, смотрит на меня глазами побитой собаки, отчего я ещё больше распаляюсь. Обзываю его идиотом. Раздражаюсь, как только вижу на горизонте его неуклюжую фигуру. Я не понимаю его. Он что, мазохист? Ему что, нравится, когда его унижают? Сколько можно меня доставать? Миша ходит за мной унылой тенью. Лицо осунулось, глаза ввалились. Вид жалкий. Чувствую свою вину и еще больше злюсь.

Пребывание в Париже для меня превращается в пытку. С нетерпением жду возвращения домой. Надеюсь, что в России всё образуется. До отлёта два дня. Выхожу в обеденный перерыв на улицу подышать свежим воздухом. Стою на ступеньках монструозного небоскрёба. Миша, как всегда, рядом. Теперь Миша всегда рядом со мной. Без Миши я никуда. Бесит! Молчу, злобно сверкая глазами на своего незадачливого поклонника. Надо возвращаться в аудиторию, через пять минут начнётся тренинг. Слышу за спиной шаги. Поворачиваюсь и вижу Пуавра. Пружинистой походкой поднимается по ступенькам. Совсем близко. Скользит по мне уничижительно-брезгливым взглядом. Моё сердце обрывается и падает в утробу.

– Добрый день! – слышу, как здоровается с ним Миша.

Пуавр кивает в ответ. Смотрит на меня. Молчит. Я тоже молчу. Я не хочу здороваться с Пуавром. Я ненавижу этого человека.

Проходит мимо. Внутри всё закипает. Во мне поднимается волна ярости. Тяжело дышу, кидая вслед Жильберу взгляд, полный ненависти. В эту минуту мне хочется совершить нечто безумное, отвратительное, чтобы выплеснуть из себя всю мерзость, что бурлит во мне сейчас.