– Куда они все делись?!

Неожиданно в семьдесят пятой отвечают.

– Кто? – поинтересовался пожилой женский голос.

– Откройте, пожалуйста, – ангельским голосочком пропела я, – мне в семьдесят девятую квартиру.

– А вы по какому поводу? Из милиции? Были же сегодня уже?! – дотошная старушка стала засыпать вопросами.

– Из милиции, – решила подыграть бабусе, дабы моя просьба не осталась на уровне ее вопросов, – вы правы, сегодня приезжал мой коллега, у меня тоже есть несколько вопросов.

– Проходите, – довольная бабуся быстро буркнула и повесила трубку.

Домофон издал неприятный звук, и дверь открылась. Подъезд удивил своим масштабом. Он был чистым, огромным по метражу, с отделкой кафельными плитами серого цвета. Слева на стене весели почтовые ящики, меня шокировало – они были целые. ЖКХ работает в этом доме хорошо. Прямо передо мной был новенький лифт и дверь на лестницу. Лифты всегда меня пугали, поэтому воспользовалась лестницей. К большому удивлению, лестница тоже была чистой, а у каждой лестничной площадки стояли баночки для окурков.

Мне нужно было подняться на четвёртый этаж, но на третьем меня тормознула та самая бабуся. Невысокого роста, халатик желтенький в пол, вязаная жилетка, возможно, собственноручно. Ободок синеватого оттенка крепко держал тоненькую косу вокруг головы.

– Это вы из милиции? – глядя прямо в глаза, спросила бабка, немного прищуриваясь, как будто не совсем в это верила.

– Вы правы, – мне ничего не оставалось, как сказать ей то, что она хотела услышать, – у вас ко мне какой-то вопрос?

– Нет у меня к вам вопросов, – еще более пристально посмотрела старушка и подошла ближе, – вопросы должны быть у вас.

– Есть, конечно, просто море вопросов, – я не знала, что говорить. Старушка действовала на меня как удав на кролика.

Судорожно пыталась вспомнить повадки Олега, когда он был погружен в работу, и его утренние вопросы.

– Вы знаете девушек из семьдесят девятой квартиры?

– Знаю, – уверенно заявила бабка. – Это вертихвостки еще те. Записывайте.

– Минуточку, – притормозила я свидетельницу, пытаясь в сумочке найти хоть что-то, чтобы якобы записать ее показания. Ничего бумажного не нашлось, поэтому взяла телефон и включила диктофон, – говорите сюда…

– Значит, было так, – старушка начала говорить в телефон, повысив голос, – девятнадцатого февраля эта бандитка пришла ко мне первый раз. Попросила соль. Я человек отзывчивый, доверчивый, конечно же, соль дала. Двадцать первого числа того же месяца она пришла опять. Предложила свою помощь по дому. Я же человек доверчивый, одинокий, конечно же, согласилась. Тем более сердечница. Социальный работник ходит, но редко, а эта бандитка стала ходить регулярно вплоть до пятнадцатого мая. Семнадцатого числа того же месяца мною было обнаружено, что пропали мои лекарства. Такназин мне необходим, а она его украла. Кроме нее, больше никого не было!

– Может, вы его положили куда-нибудь? – я не могла поверить словам этой старушки. Катя мне никогда не говорила о помощи соседке. Она днями пропадала на работе.

– Нет, дорогая, – возразила злобно бабка, – у меня с памятью все в порядке!

– Вы очень подробно все рассказали, спасибо вам большое, это неоценимая помощь следствию, – я тараторила быстро, хотелось поскорее отделаться от старушки и переварить все, что она наговорила, – мне нужно еще остальных допросить…

– Вы, главное, все запротоколируйте, – не унималась пенсионерка, – меня зовут Грибова Нинель Ивановна… Где расписаться?

– А вы разве не подписывали документы у моих коллег? – растерянно спросила я.

– Во всем расписалась, – улыбнулась бабка, она была так довольна, что, казалось, сейчас начнет светиться.