– Ну как? – спрашивает он. Я слышу на заднем плане голоса. Резкие, отрывистые слова. Причем все голоса мужские. Понятно, он сейчас у себя в банке, в зале, где проводятся торги. Том торгует деривативами[2]. Сама я нахожусь на Оксфорд-стрит, по пути к потенциальному клиенту. Предполагаю, что шум у него в трубке не меньший.

– Что именно? Только не говори мне, что, разговаривая со мной, ты одновременно не жонглируешь биржевыми ставками.

Он смеется:

– Нет. Я поручил, чтобы это сделали за меня. А поскольку наш разговор записывается, говорю «это была шутка». Ладно, я хотел спросить, как прошел разговор с французским детективом?

– Вообще-то ужасно. – Я оглядываюсь по сторонам, затем снова смотрю на карту в моей руке. Нью-Бонд-стрит – улица большая. Она не могла просто так взять и исчезнуть.

– Это почему? – осторожно спрашивает Том.

– Как бы тебе сказать… Просто мне не хочется думать, что произошло с ней на самом деле. – Мне вообще не хочется про нее думать. Я снова оглядываюсь по сторонам. Как назло, вокруг никаких указателей с названиями улиц. – Господи, где же это? – бормочу я. Заметив что-то отдаленно похожее на указатель, шагаю в его сторону.

– Заблудилась? – спрашивает Том. – И где твое легендарное чувство направления?

– Лара вчера вечером утопила его в вине. Между прочим, сегодня ее очередь беседовать с детективом.

– Знаю. Я разговаривал с ней сегодня утром, – как бы невзначай роняет он. Я останавливаюсь. Лара наверняка дала ему свой номер телефона. – А завтра моя очередь… Послушай, мне нужно закругляться. Тут вроде как наметилось одно соблазнительное дельце. Но я подумал, не хочешь ли ты приехать в воскресенье в Гемпшир на ланч? Мои родители были бы рады тебя видеть.

– Я не против. В воскресенье у меня никаких дел. Звучит заманчиво. – Кстати, так оно и есть. За эти годы я встречалась с его родителями раз пять-шесть, но ни разу не была у них дома. Его отец – весьма эксцентричный джентльмен, а мать – очень милая женщина. – Лара там тоже будет? Или… ой, я забыла, на эти выходные она едет в Швецию.

– Да, я в курсе. – Ага, ему уже известны ее планы на выходные дни. – Я заеду за тобой на машине. Предварительно позвоню в субботу, чтобы уточнить время. – Мне слышно, как кто-то окликает его по имени. – Иду! – кричит Том в ответ, затем говорит мне: – В общем, до субботы.

– До субботы. – Я кладу телефон в карман и снова оглядываюсь по сторонам. Нью-Бонд-стрит там, где и всегда была. У меня же голова по-прежнему раскалывается от боли.

Воскресенье. Том заезжает за мной в 10.30 на каком-то ретро-автомобиле, белом и приземистом. Видно, что его распирает от гордости. Я равнодушна к машинам, а вот Себ явно ему позавидовал бы. Однако я тотчас ставлю заслон этим мыслям.

– Мне полагается пребывать в благоговейном трепете? – игриво спрашиваю я.

– Продавец обещал мне, что от одного лишь ее вида женщины будут выскакивать из трусов, – невозмутимо отвечает он.

– Я бы рада, но сегодня холодно. Вдруг мне юбку ветер задерет? – Я обхожу машину кругом. Не надо быть знатоком, чтобы с первого взгляда понять, какая это крутая тачка. – Сколько ей лет?

– Она постарше нас обоих. Это «Тойота 2000GT»… по большей части. Правда, некоторые узлы пришлось заменить, что существенно снизило ее ценность. – На несколько секунд из-за туч выглядывает солнце, его лучи отскакивают от безупречно белой поверхности машины. – Я взял ее сегодня утром. – Разговаривая, Том постоянно улыбается. Затем протягивает руку, открывает пассажирскую дверь и, как бы намекая, двигает бровями: – Могу я предложить вам автомобильную прогулку, мисс Ченнинг?