– Самое худшее ведь не случилось.

– Но вполне могло случиться, если бы не… – мама всхлипнула.

– Я вовсе не собиралась кончать с собой, – ответила я.

Мама возразила, что в таком случае перерезать себе запястья – очень странное действие. Люди, которые хотят жить, такое не делают.

– Но я не хотела умереть. Меня просто мучила тоска, я так горевала из-за Поля. Мне хотелось как-то унять внутреннюю боль. Это не было попыткой самоубийства.

– Знаю, – произнесла мама и сорвала с цветка на окне увядший листок. – Это был зов о помощи.

– Ты что-то хотела? – спросила я.

– Я думаю о ситуации со школой. Я понимаю, что ты расстроена, Франческа, но…

И тут же, прежде чем я успела вставить, что о школе я переживаю менее всего, она разразилась длинной речью о том, что ничего страшного не произойдет, если я закончу школу на год позже. У меня есть запас времени – ведь я перескочила через класс. И когда вся эта ситуация… когда я начну чувствовать себя лучше, то… в общем, всегда смогу вернуться к учебе. Меня исключили не навсегда. Директор даже сказал, что я смогу вернуться, когда мне станет лучше.

– Может быть, – ответила я. Когда же она уже уйдет, ради всего святого?

– Франческа, – проговорила мама. – Только потому, что в твоей жизни произошло нечто грустное…

– Умер мой лучший друг, – сказала я.

– Да, именно это я и говорю.

– Нет, не это. Ты говоришь, что произошло нечто грустное.

– Хорошо, – мама закусила нижнюю губу. – Но послушай меня, пожалуйста. В жизни нам выпадает не бесконечное количество шансов.

– Вот как?

– Я серьезно, Франческа. Невозможно раз за разом делать плохой выбор и ожидать, что тебе дадут новый шанс. Я говорю это не для того, чтобы тебе сделалось хуже, я вовсе этого не хочу, но как твоя мама я должна указать тебе на то, что, если отбрасывать слишком много предложений, некоторые двери могут закрыться.

Она бросила на меня печальный взгляд.

– Ответь мне, Франческа.

Я не знала, что ответить, потому что не услышала вопроса.

– Когда господь закрывает дверь, он открывает окно, – сказала я.

В эту секунду резкий порыв ветра с грохотом захлопнул мое окно.

– Я предпочитаю не видеть в этом символического значения, – сказала я.

– Может быть, именно это тебе и следует сделать, – улыбнулась мама.

– Мы закончили? – спросила я.

– Сесилия не любит, когда ты заходишь в ее комнату.

– А я туда и не заходила.

– Как тогда получилось, что на тебе ее ночная рубашка?

Проснувшись, Чарли сразу почувствовала неладное. Бросив быстрый взгляд на часы, она пулей соскочила с кровати. Час дня. Час! Разве она не завела будильник? Схватив в руки мобильный телефон, она выругалась, увидев все пропущенные звонки от Чалле. И еще сообщение от Андерса: «Позвони, если не хочешь, чтобы за тобой послали патруль. Чалле думает, что ты умерла».

Она позвонила Чалле. Он снял трубку после первого же звонка.

– Я не умерла, – выпалила она.

– А жаль, – ответил Чалле. – Потому что это была бы единственная уважительная причина.

– Я очень сожалею.

– Приезжай, – сказал Чалле. – Нам надо поговорить.

Сидя в такси по дороге на работу, Чарли изо всех сил пыталась придумать какое-либо объяснение, однако ни одно из них не показалось ей весомым или убедительным. А просто сказать, что она проспала, было недостаточно. Ни один нормальный человек не мог проспать до часу дня. Отбросив попытки придумать разумную ложь, которая выдержала бы проверку в беседе с Чалле, она начала думать о своем ночном разговоре с Сюзанной. Сюзанну она считала одной из самых сильных женщин, которых знала. По крайней мере, та была такой в годы их молодости. Ту Сюзанну, с которой она столкнулась этим летом, изрядно потрепала жизнь и обстоятельства, а теперь ситуация еще сильнее усугубилась. «