На это я отвечу лишь одно: что касается обратного течения, то из него мы все-таки в конце концов выйдем точно так же, как попали в него, – провианта ведь мы возьмем на пять лет. Что же касается второй возможности – наткнуться на сушу, то такой случай мы приветствовали бы с большой радостью, так как трудно найти на земном шаре место, представляющее больший научный интерес. Мы произвели бы на вновь открытой земле все наблюдения, какие только оказались бы возможными. Если же нам не удалось бы снова попасть с кораблем в дрейф, а время было бы на исходе, нам не оставалось бы ничего другого, как, покинув корабль и захватив с собой лодки и необходимый провиант, постараться достигнуть ближайшего течения, чтобы предоставить ему возможность вынести нас, как было указано выше».

[…]

«Как долго может продлиться, по нашим предположениям, подобное путешествие?

Мы уже видели, что вещам, принадлежавшим команде «Жаннетты», потребовалось два года, чтобы дойти до 80° северной широты, куда мы с некоторой уверенностью можем рассчитывать прибыть после освобождения из льдов; это соответствует скорости течения около 2 морских миль в сутки.

Надо поэтому признать, что нет ничего невероятного в нашем предположении достигнуть цели в течение двух лет; возможно даже, что корабль освободится из льдов в более высоких широтах, чем мы предполагаем. Поэтому надо считать, что провианта, взятого из расчета на пять лет, окажется вполне достаточно.

Но не будут ли зимние холода в таких высоких широтах настолько сильными, что сделают невозможным пребывание там?

Это маловероятно. Больше того: мы можем со значительной долей уверенности сказать, что на самом полюсе зимой не так холодно, как, например, в северной Сибири, – а живут же люди в Сибири, – или в северной части западного берега Гренландии, тоже населенного. По расчетам метеорологов, средняя январская температура у полюса равна примерно –36 °С[53], тогда как в Якутске она –42 °С, а в Верхоянске –48 °С. Надо думать, что полюс, по всей вероятности, покрыт морем, теряющим через лучеиспускание значительно меньше тепла, чем большие пространства суши, подобные равнинам Северной Азии. Области вокруг полюса имеют, по всей вероятности, морской климат со сравнительно мягкой зимой, но зато холодным летом.

Холод не может, таким образом, явиться существенной помехой в этих странах. Но остается одно зло, с которым приходилось бороться многим прошлым экспедициям и которое нельзя оставлять без внимания: это цинга. Продолжительное пребывание в таком холодном климате, бесспорно, предрасполагает к заболеванию цингой, если не удается получить свежую пищу. Я, однако, считаю себя вправе утверждать, что разнообразная и питательная пища, которую теперь приготовляют в виде герметически запаянных консервов, и добытые наукой данные о необходимых для человеческого организма питательных веществах позволят нам избегнуть этой опасности.

Кроме того, по-моему, нечего опасаться полного отсутствия свежей пищи в тех водах, которые нам придется пересечь; белые медведи и тюлени, несомненно, будут встречаться нам далеко на Севере, пожалуй, вплоть до самого полюса. Можно упомянуть еще о том, что в море, как известно, водится масса мелких животных, которые в случае необходимости также могут идти в пищу.

Отсюда вытекает, что как ни велики трудности, которые, по нашим предположениям, нас ожидают, их можно преодолеть при тщательном снаряжении экспедиции, удачном выборе ее участников и целесообразном ее режиме, и добиться хороших результатов. Рассчитывать на то, что мы выйдем в открытое море между Гренландией и Шпицбергеном, можно с той же уверенностью, как и на то, что у Новосибирских островов войдем в течение «Жаннетты».