Не знаю, сколько часов прошло до того, как я снова увидел дверь. В этот раз, прежде чем выйти на площадку, я прихватил с собой маленький, но достаточно яркий ручной фонарик. Теперь на поверхности образовались новые узоры, которых не было раньше. С каждым своим появлением дверь становилась всё более реальной, а моя жизнь тускнела и гасла. И чем чаще я выходил на лестничную клетку, тем сложнее мне было возвращаться назад.

Так я провёл несколько дней до того, как меня вновь навестил мой приятель. Взлетев по лестнице, он внезапно остановился, не ожидав увидеть меня вне квартиры. Один мой внешний вид заставил его забыть о том, что он собирался мне рассказать. Аккуратно ступив мне навстречу, он пожал мою вялую руку и обеспокоенно заглянул мне через плечо.

– У тебя нет входной двери, – тихо сказал он, словно бы это должно стать для меня неожиданностью.

– Знаю, – сухо и немного раздражённо бросил я в ответ, не двигаясь с места.

– Мы зайдём? – нерешительно спросил тот, желая поговорить со мной с глазу на глаз.

Я испытывал к нему злость из-за того, что он перестал приходить, но не хотел ему этого показывать. Пожав плечами, я жестом пригласил его внутрь, неохотно шагая следом.

Загадка исчезающей двери настолько увлекла меня, что я совсем перестал заботиться о себе. Мятая рубашка небрежно висела на моём исхудавшем теле, под глазами образовались мешки из-за постоянного недосыпания, а волосы были взъерошены так, что расчёсывать их было уже бесполезно. Но не мой облик больше всего шокировал его, а состояние, в котором находилась квартира.

Возле входа было разбросано несколько пустых банок из-под кофе и кипа бумаг с моими записями и рисунками. Неподалёку от них валялся старый плед, изуродованный многочисленными пятнами и дырками, которым я укрывался, когда спал на полу. Весь коридор был усыпан мусором, а во всех остальных комнатах полностью отсутствовала какая-либо мебель. Даже сквозь окна, казалось, не проступает дневной свет. Мой приятель с опаской оглядывался вокруг, словно бы ожидая нападения. Наконец, он повернулся ко мне и заговорил.

– Что здесь произошло? – спросил он, и голос его эхом отразился от мрачных стен.

Я стоял напротив него, скрестив руки на груди, и не знал, с чего начать. Если честно, мне и не хотелось ему ничего рассказывать. Я провёл несколько дней в ожидании его прихода и много раз продумывал свою речь, но теперь всё это казалось мне бессмысленным. Он оставил меня наедине с этой тайной, так почему я должен с ним делиться своим открытием?

– Много всего, – бросил я, давая ему понять своё недовольство.

Нависло молчание. Он не отрывал от меня взгляда, подыскивая нужные слова, и его замешательство меня забавляло. Глубоко вздохнув, он подошёл ближе и положил мне на плечо свою руку, однако я не почувствовал его прикосновения. Словно мраморная статуя, я стоял неподвижно, не издавая ни единого звука.

– Ты можешь рассказать мне, – тихо произнёс он после паузы.

– Что ж, – начал я, немного отойдя в сторону. – Она появляется снова и снова, и каждый раз в ней что-то меняется. Я бы даже сказал, что она преображается, как холст в руках художника.

С этими словами я указал на несколько листов бумаги, брошенных у самого входа. Подняв их с пола, он медленно просматривал каждый из моих рисунков, на которых можно было пронаблюдать постепенное изменение внешнего облика двери. Узоры, которые становились всё более сложными и запутанными, придавали ей таинственный и величественный вид, словно бы она служила порталом в другой мир.

– У неё по-прежнему нет ручки, – заметил он, повертев в руках листок с последней зарисовкой.