– Пусть будет по-твоему. – Я тронул друга за локоть. – Возможно, так действительно спокойней.

Оба двигателя катера громко взревели, мы развернулись носовой частью в сторону ЦПКиО и взяли курс на яхт-клуб.

Оставили катер возле пристани. Переоделись в нормальную сухую одежду, стянув с себя комбинезоны – с баллонами и ластами мы расстались еще на воде. Потом, упаковав поднятое со дна богатство в спортивную сумку Сергея, мы поймали первое попавшееся такси и поехали обратно на Большую Монетную.

Нам еще оставалось решить не менее сложный вопрос, чем подъем драгоценностей из Невы. Надо было превратить их в живые, наличные деньги.

Учитывая количество находящегося у нас на руках товара, задача казалась чрезвычайно сложной. Ведь мы не хотели получить по пуле в затылок или совершенно случайно погибнуть в автомобильной катастрофе.

Слишком много имелось желающих в этом замечательном городе быстро разбогатеть, пускай даже ценой парочки человеческих жизней.

Мы вернулись в снимаемую Хаммером квартиру и, как ни в чем не бывало, спокойно дождались вечера, когда Ирина сообщила, что ей уже пора домой. Ее дорогая мамочка, видите ли, пригласила сегодня на ужин какую-то свою давнюю знакомую и в категорической форме настаивала, чтобы дочь присутствовала на грядущем мероприятии.

– Какая жалость, что ты так рано уходишь, – почти искренне огорчился мой приятель, когда Ира уже застегивала молнию на своей кожаной куртке. – Может, ну его к лешему, этот дурацкий ужин?

Ира хитро улыбнулась и нежно поцеловала Серегу в губы.

– Только не говори мне, что с Глебом, с которым вы не виделись семь месяцев, тебе будет скучно, – девушка прикрыла ладошкой рот Павлова. – Я позвоню тебе завтра, часов в пять, как только вернусь с работы. Договорились?

– Можно подумать, у меня есть выбор, – буркнул Хаммер, щелкая дверным замком. – Пока, любовь моя! Смотри, веди себя так, как подобает невесте и потенциальной супруге!

– Обязательно. – Ирина обернулась, стоя на пороге, послала мне воздушный поцелуй, а потом быстро сбежала по лестнице, громко стуча каблучками по бетонным ступенькам.

Серега прикрыл дверь, прислонился к ней спиной и глубоко вздохнул:

– Наконец-то! Теперь можно приступить к делу.

Он сбегал в туалет, достал из сливного бачка пакет с драгоценностями и рассыпал его содержимое прямо на ковре в гостиной.

Мы опустились на пол и принялись скрупулезно сортировать добытое богатство, откладывая в отдельные кучки изделия из серебра, золота, а также те, в которых имелись драгоценные камни.

Когда работа была окончена, я предложил сохранить одну из вещей на память, а не обращать ее в деньги. Хаммер согласился и даже высказал мнение, что было бы кощунством поступить иначе.

Отбор не занял много времени – слишком уж выделялась на общем фоне фигурка «князя», несомненно представляющая большую, чем все другие изделия, ценность.

Мы бережно протерли ее фланелевой тряпочкой и спрятали в футляре из-под видеокассеты, так и не придя к единому мнению, где и как, а главное – у кого она будет храниться. Остановились на том, что окончательное решение придет само собой.

Потом мы упаковали золото, серебро и изделия с камнями в три отдельных мешочка. Хаммер спрятал их за газовой плитой на кухне, и мы принялись обсуждать предстоящий процесс реализации драгоценностей.

Нести их в государственную скупку выглядело совершенной глупостью.

Во-первых, там нельзя, без риска привлечь к себе пристальное внимание «компетентных» органов, сбыть большое количество вещей, а во-вторых, в скупке ни за что не дадут за изделия их реальную цену.