– Так этот ваш фестиваль проходит в Winter Garden? – полюбопытствовал водитель. – И как долго он продлится?

Полина и Владимир усмехнулись на оборот «этот ваш фестиваль танца», заметив, что в «Зимнем саду» проходит истинно английский чемпионат по спортивному танцу, изюминка культурной жизни Великобритании. Престиж соревнований нарабатывался десятилетиями, и потому сегодня одних лишь номинаций наберется с целую дюжину. «Зимний сад» готов принять всех желающих, а для этого потребуется не менее двух недель.

– Вон оно как! – понимающе кивнул таксист. – Будем надеяться, что за эти две недели «Зимний сад» не рухнет… Но крыша-то такой ливень, небось, не выдерживает. Лужи-то небось внутри огромные, как озера. Недаром же столь серьезный ремонт в нем развернули. Кстати, сколько стоит участие?

– Пятьдесят фунтов.

– Ого! За эти деньги можно проехать пол-Англии. Бензина, купленного на 50 фунтов, хватит до Лондона. Впрочем… но до Манчестера и до Ливерпуля однозначно хватит. И что же, много желающих?

– Полно. Сотни, если не тысячи пар! Со всего мира. Это же самый престижный турнир.

– Оранжевые люди! – понимающе улыбнулся шофер. – Я каждый год вижу этих забавных крейзи, похожих на папуасов. Размалеваны, как «Фанни Герлз», наши-то трансвеститы. Но «Фанни Герлз» зарабатывают на своих танцах, а ваши – тратят, и поэтому ваши танцоры – крейзи.

Метафора «оранжевые люди» ошарашила Полину и Владимира. Видимо, именно так он воспринимает крем-автозагар, применяемый для латиноамериканской программы? Но откуда у шофера уверенность в протекающей крыше «Зимнего сада»? Почему таксист ничего не знает о самых престижных соревнованиях в мире, проходящих в его родной британской тьмутаракани на Ирландском побережье, где нет ни аэропорта, ни прямого железнодорожного сообщения с Лондоном?!

– Да, орандж пипл! – подтвердил шофер. – Оф кос! Сетанли! Люди-апельсинки! Каждой весной на побережье слетаются странные «оранжевые люди». Вначале лебеди прилетают, а потом эти… крейзи!

Полина ощутила обиду за танцоров. Латинистам гораздо больше подошла бы метафора «люди-шоколадки». Темный «африканский» или «бразильский» загар, достигнутый при помощи кварцевых ламп солярия или же специального крема, является таким же обязательным элементом имиджа артистов в латиноамериканской программе, как и усыпанный стразами и блестками костюм, в лучах софитов превращающийся в живой драгоценный камень.

Латиноамериканская программа считается относительно молодой для Блэкпульского паркета, ее история начинается в 60-е годы XX века, когда в советской России развернулась оттепель, а в Британии решили слегка отступить от танцевальных канонов первой трети столетия. Бразильская пышнобедрая самба, романтичная кубинская румба и американский джайв ворвались в чопорное английское общество подобно ракете, покоряющей космические дали.

Аристократы и снобы, привыкшие к длинным платьям, поклонники вальса и фокстрота были сражены шоком. Все давно привыкли, что слово «балрум» (ballroom), то есть «бальный танец», означает именно европейскую программу. Знали и то, что программа эти создана хореографами и балетмейстерами именно Великобритании. Теперь же выяснилось, что смысл привычного понятия разрушен, что оно куда-то сдвинулось, течет и дрейфует вместе с парадоксальными переменами в консервативной жизни старушки Англии.

Поди разберись.

Англия, создавшая танцевальный канон в европейской программе и обучившую всю планету танцевать фокстрот, аж до середины XX века и слышать не хотела о том, что бразильская самба и кубинская румба – разновидности бального танца. Как же этих размалеванных кривляющихся обезьянок, обвешанных самоцветными связками бус, словно манекены в витрине, со сверкающими браслетами на руках, размером с корону королевы Виктории каждый, вообще пускать в зал для интеллигентных леди и джентльменов? Стыд и позор!