Резким движением ноги, обутой в красный сапог, она выставила подножку мотоцикла.

– Точняк, мы ж по карте посмотрели, – смущенно улыбнулась первая.

– Пить охота.

– Ух, ща бы поесть.

Женщины в разноцветных байкерских костюмах зашли в студию, то и дело причитая. У кого-то на спине красовался огромный тигр, у кого-то на рукавах пришита бахрома – все куртки были разные. Спустя время на утес тяжело поднялся еще один мотоцикл – желтая «Хонда». Вскоре в студию, снимая на ходу шлем, зашла женщина в простой ветровке и дешевых походных ботинках.

Поначалу Чеби и Согён пребывали в замешательстве, стоя в саду, но, придя в себя, забежали внутрь дома. Некоторые из гонщиц облокотились на барную стойку, другие заглядывали в холодильник в поисках напитков. Чеби попыталась вспомнить, сколько бутылочек успела положить с утра в морозилку. Не так уж много, на всех не хватит. Единственное, что может спасти ситуацию, – лед, которого было в избытке.

– Газировка из мандаринов, улет! Как думаете, вкусно? Хиён, нормуль, если я ее возьму? – спросила одна из гонщиц.

Все остальные посмотрели в направлении женщины по имени Хиён.

– На бюджет совсем пофиг, да? Ну, при таком раскладе на ужин будем довольствоваться одной головешкой рыбы-меча.

Другие гонщицы начали возмущаться:

– Дак всего пару бутылочек. Чего сразу головешку-то?

– Во-во. И так уж вместо дорогущей макрели договорились на рыбу-меч. А теперь еще головешкой придется давиться, жесть.

– Харэ шуметь. – Хозяйка «Харли-Дэвидсона» села на стул и сняла солнцезащитные очки.

Она была одной из первых, кто заехал во двор. Взгляд и манера говорить выдавали в ней лидера.

– Короче, каждый будет платить фифти-фифти.

– Е-мае, сколько тебе повторять? «Фифти-фифти» – заимствование, лучше сказать «поровну», – вдруг влезла в разговор женщина, сидевшая около хозяйки «Харли-Дэвидсона».

– Во-во, Ким Юнчжа дело говорит. Короче, каждый заплатит поровну.

Гонщицы разобрали лимонад из мандаринов, морковный сок и холодный кофе. Чеби, сообразив, что гостьи захотят перекусить, поставила булочки из пекарни разогреваться в духовку. Было три часа дня. Женщины, почувствовав запах свежей выпечки, тут же сделали заказ. Все было съедено в мгновение ока.

Утолив жажду и голод, они принялись бродить по студии. Кто-то фотографировался на фоне пальм и гортензии, кто-то играл с Белл. Остальные рассматривали фотографии. Особое внимание привлекли две из них: та, на которой Белл лежала около матери, и другая, где были запечатлены ныряльщицы.

– А это кто? – спросила лидер.

– Местные ныряльщицы, хэнё, – ответил Согён.

– Они ж в этих своих гидрокостюмах должны быть.

– Точняк. Видела по телеку, всегда в черном.

– Чаще и правда ныряют в гидрокостюмах. Однако эта фотография сделана во время фестиваля пальцещупа, когда хэнё провожают осьминога обратно в родную стихию. На праздник они надевают белые хлопковые костюмы, которые раньше носили ныряльщицы.

– Понятно.

– Шик.

– Реально.

Гонщицы все как одна закивали. Воцарилась тишина, за окном было слышно шум волн.

Может, они захотят устроить фотоссесию.

Чеби уставилась на Согёна. Он тоже заметно нервничал, сжав губы в тонкую линию.

– А не сделать ли нам фотки на память? – предложила лидер.

Чеби чуть не завизжала от радости. Согён пытался спрятать победную улыбку.

– И так постоянно фоткаемся. Сёдня, вчера. Зачем еще? Этих, что ль, мало? – влезла Хиён, видимо отвечавшая за бюджет.

– Так то на месте, а вот фоток на скорости нет, – возразила лидер.

– Точняк, – согласились остальные гонщицы.

Женщины заметно посмурнели.

– Каждый год проводим встречи выпускников, гоняем на мотиках, и до сих пор ни одной фотки, где мчимся все вместе.