В третьем подробно и со смаком живописались все возможные детали тактики.

Автор текстов вполне уместно цитировал Камасутру и виртуозно, с большим знанием анатомии и пространственной геометрии, складывал воображаемые фигуры.

Автор – или авторы?

Все сообщения пришли с разных номеров!

– Так-так! – сказал Андрей, закрыв мобильник со щелчком, похожим на голодный стук зубов. – Ты смекаешь, друг Вано, что это значит?

Ваня Пух заинтересованным сопением дал понять, что сам пока еще не смекает, но не прочь смекнуть с помощью старшего товарища.

– Номера-то не опознаны! – объяснил ему Малинин. – Их нет в памяти этого телефона, стало быть, авторы порнографических текстов – не старые добрые друзья-партнеры владелицы аппарата. Значит, барышня, которой принадлежит данный мобильник, так широко и свободно заводила все новые сексуальные знакомства, что даже не успевала заносить номера в телефонный список контактов. И кто же эта барышня, в таком случае?

– Бээ! – сказал мишка.

– Это само собой, но не будем ругаться.

Андрей спрятал чужой мобильник в карман.

– Тем более что о покойнице в таком ключе говорить не пристало. Я, собственно, всего лишь хотел сказать, что личность хозяйки телефона считаю установленной: это явно веселая девушка Елка. И теперь у нас с тобой появилась ниточка для расследования!

– Ы? – Мишка склонил голову набок.

– Мы же обещали хорошей девушке-учительнице свою детективную помощь, – напомнил ему Андрей и на первом же пустом перекрестке развернул машину в обратном направлении.

С помощью денег и личного обаяния можно было попробовать уговорить барышень в офисе оператора сотовой связи пробить по базе «засветившиеся» телефонные номера.

Трудно вести счет времени, когда в ушах звенят колокольчики, а в глазах то сверкают искры, то расплываются чернильные кляксы, однако Оле показалось, что она не полностью отключилась.

А если и полностью, то ненадолго.

Во всяком случае, когда она прозрела на свои обычные «минус полторы единицы», пыль над люком еще не осела. Очевидно, кто-то канул в него совсем недавно.

Оля села и огляделась, придерживая рукой активно растущую шишку на лбу и поворачиваясь вокруг своей оси, как проблесковый маячок: просто скосить глаза было больно.

На полу, протертом байковой попой, образовался относительно чистый кружок, а в направлении «на пятнадцать часов» обнаружился допотопный мобильник. Папин, узнала его Оля.

Ну, правильно, значит, стыдливая деревенская дева Любаня не полетела открывать незнакомцу дверь, как была, в прабабушкиных штанах с начесом и сестричкиной блузке с бантом, а сначала прикрылась еще какой-то близкородственной одежкой с вешалки в прихожей.

Оля вспомнила, что на Любане действительно было что-то такое темное и потрепанное, контрастирующее с ее гладким розовым лицом. Видимо, ветхий папин плащ «для перекуров». Папа специально держал его в прихожей, чтобы не мерзнуть на лестнице, куда мама, вполне согласная с Минздравом, выгоняла никотинозависимого супруга дышать табачным дымом.

Значит, Любаня напялила этот допотопный плащик с дырявыми карманами, в одном из которых папа оставил свой мобильник, и тот незаметно вывалился в прореху…

Какие же они раззявы – и папа, и кузина! Очевидно, это фамильное свойство.

В этот момент Оля с кинематографической четкостью мысленно увидела свой собственный мобильник, выпадающий из мелкого кармана разнесчастного пальто на засаленный чехол автомобильного кресла!

Ох, она оставила свой телефон в машине Малинина!

– Позвольте представиться: Ольга Павловна Романчикова, потомственная раззява! – сокрушенно отрекомендовалась она паучку в углу и дотянулась до родительского телефона.