На девушке взгляд Паоло останавливается. Звон чашек, гомон толпы, хлопки закрывающейся двери – всё это начинает звучать для него как будто из бочки, явственно и громко он слышит только биение своего сердца. Паоло кажется, что он никогда не видел такой красивой девушки: большие чёрные глаза под такими же чёрными бровями, высокий лоб, маленький подбородок и изящный нос, гордая посадка головы на длинной стройной шее, очаровательные ушки, за которые убраны сверкающие смолью густые волосы, а под передником угадывается тоненькая стройная фигура, будто вышедшая из-под резца скульптора. Её руки с тонкими запястьями и длинными пальцами движутся ловко и быстро. Она улыбается, и из-под её полных рубиновых губ выглядывают ослепительно белые аккуратные зубки. Всё то время, пока Паоло ждёт своей очереди, он изо всех сил думает, что бы ей такого сказать. Ей наверняка по сто раз на дню каждый усатый урод говорит, какая она красивая, и наверняка каждый пятый спрашивает, что она делает после работы. Сюда заходят красавцы и богачи, она привыкла к вниманию и восторгу, которые вызывает, а Паоло и не красавец, и не богач, да и что он может ей предложить. Когда его очередь подходит, Паоло так и не находит, что сказать, и говорит только, разлепляя пересохшие губы: два кофе. Девушка берёт его деньги, отсчитывает сдачу и кричит напарнице: ещё два кофе! Впрочем, кажется, она замечает, как Паоло на неё смотрит, улыбается, глядя ему в глаза, и во взгляде её будто бы пробегает игривая искорка. Сердце у Паоло стучит ещё громче, но момент упущен – сзади напирает следующий покупатель, и девушка уже принимает следующий заказ.

Подождав ещё несколько минут в конце стойки, Паоло берёт две чашки с кофе и пробирается к столику, где его ждёт Эудженио. Только теперь он видит, что Эудженио странно выглядит. Нет, он как всегда с иголочки одет и на лице у него улыбка. Но он выглядит чудовищно уставшим, у него мешки под глазами, он весь какой-то серый, да и сама улыбка не столько свободно расплывается по лицу, сколько с трудом на него натянута. На вопрос, всё ли у него хорошо, Эудженио отвечает, что несколько ночей не спал, очень тяжёлые дни, кое-какие проблемы, не обращай внимания. Эудженио в один глоток забрасывает в себя кофе, закуривает и спрашивает, как у Паоло дела. Паоло не знает, что сказать, к тому же ему постоянно хочется обернуться и посмотреть на девушку за стойкой. Ну так, хорошо, вот окончил курс, пока работает в фотомастерской, а осенью подумает, что делать дальше. Отец вот настаивает на больнице. А как в больнице дела? Эудженио не замечает вопроса и спрашивает, как общественная жизнь. Паоло не сразу понимает, о чём речь, а когда понимает, машет рукой: нет-нет, это не моё, ты же знаешь, никакой политики. Потом он спрашивает про сестёр – а что сёстры, ничего, учатся, – и ещё что-то в этом же роде: не женился ли, как успехи, что отец. Паоло отвечает кое-как, а сам думает про девушку. Эудженио говорит, не повышая голос, и в шуме и гаме кафе его почти не слышно, приходится напрягать слух, чтобы его услышать. Про себя он тоже отвечает односложно: на отделении много работы, пока вот тоже не женился, хорошие были деньки тогда в университете. Паоло трудно следить за разговором, довольно бессмысленным, и к тому же он прямо-таки заставляет себя не поворачиваться к стойке. Но в какой-то момент он всё-таки замечает, что Эудженио нервничает, стараясь этого не показывать, и как бы рассеянно оглядывается вокруг, как будто хочет что-то проверить, и проводит рукой по мокрому лбу, и говорит, что у него есть к Паоло просьба. Ерунда, ничего особенного. У него с собой папка с кое-какими бумагами, так вот пусть она пока побудет у Паоло. Он её потом заберёт – может быть, завтра или через пару дней. Или если он не сможет, то придёт его друг Саша, он самый близкий друг, и ему можно будет отдать. А никому другому показывать не надо и вообще никому об этом говорить, да кстати, и самому Паоло не надо заглядывать в папку – так будет для него же лучше.