– Как вы себя чувствуете? – спросила она, вставая.

– Не знаю.

Мои ладони дрожали, а дыхание было учащенным и неглубоким. Я находилась на грани обморока.

– Идти можете? – спросила она.

Я кивнула.

– Хорошо. Боюсь, нам обеим… придется пойти в полицейский участок.

– Это обязательно? – спросила я. – Просто я не люблю копов.

Она почти улыбнулась.

– От них есть своя польза. И они не любят, когда трупы бросают где попало. Но я пойду с вами.

Мы двинулись через двенадцать кварталов ночного Нью-Йорка. Я шла медленно, приноравливаясь к спутнице, а еще потому, что меня по-прежнему слегка трясло. Здания выглядели выше, улицы – у´же. Все казалось более высоким, темным и угрожающим.

Мисс Пентикост положила руку мне на плечо и не снимала ее почти всю дорогу к полицейскому участку. По какой-то необъяснимой причине мне полегчало. Как будто она передала мне часть своего спокойствия, которого не растеряла, даже глядя в дуло пистолета.

Она не поблагодарила меня за спасение своей жизни. Да, если задуматься, в этом и не было необходимости. Потому что взамен она дала мне во сто крат больше.

Лишь много лет спустя, когда кто-то предложил мне записать нашу историю, я вспомнила о тех «невидимых затратах». Они оказались куда выше, чем я могла себе представить. Однако я никогда не вела их подсчет. Наверное, придется сейчас, когда я все это пишу. Даже не знаю, сойдутся ли дебет и кредит.

Мисс Пентикост помнила о своем обещании оставаться со мной целых десять минут после того, как мы вошли в участок. Нас разделили: меня увели в комнату без окон, для допроса, где я провела несколько часов и меня обрабатывали сменяющиеся красномордые мужчины в дешевых костюмах.

Я подумывала воспользоваться девичьим очарованием, но это мне никогда не давалось. Флиртовать тоже. Я не была одета для такого случая и не питала иллюзий относительно собственной внешности. От отца я унаследовала вздернутый нос и кустистые брови, а неуклюже рассыпанные по скулам веснушки получила от матери.

Так что я решила говорить правду. Почти правду.

Все началось с пары сержантов, которые выспросили про события этой ночи – с начала, с конца и про какие-то отдельные выборочно. Я многое им рассказала, за исключением фокуса с часами, а это была существенная деталь, о которой было сложно умолчать.

Потом сержантов сменил детектив, чей затылок так взмок, что я удивилась, как это ему доверили оружие. Он снова расспросил про ночные события и особое внимание уделил тому, что говорила мисс Пентикост относительно Джонатана Маркела.

И я снова рассказала многое, за исключением одного.

Через час – новая смена. Еще один детектив, на сей раз с суровым и холодным, как гранитная скала, лицом, с черной седоватой бородой, спускающейся аж до виндзорского узла его галстука. Бывалый коп – по крайней мере, так я предположила по его возрасту, поведению и тому, как младший детектив сжался и кивнул ему по пути к двери. Оказалось, что бородатый гигант – а ростом он был выше шести футов – это лейтенант Лейзенби, тот самый, которого упоминала мисс Пентикост. Если у меня и было впечатление, что они друзья, лейтенант быстро меня от него избавил.

«Сколько вам заплатила мисс Пентикост? Когда она вас наняла?»

«Это Пентикост подложила пистолет или вы? Кто ее клиент?»

«Она сказала вам, кто на самом деле убил Маркела? Если вы все нам расскажете, окружной прокурор предложит вам хорошую сделку».

И все в таком духе.

Для того, кто не привык нос к носу сталкиваться с законом, все это могло бы показаться полным кошмаром. Но бродячему цирку то и дело приходится увиливать от закона и порядка, а то и прямо игнорировать, и я частенько оказывалась в полиции, где на меня пытались надавить местные копы, а в мелких городках – шерифы. Честно говоря, деревенские шерифы пугали меня куда больше, чем городские полицейские.