Я надела зеленую шелковую пижаму, подарок мисс Пентикост, и легла в постель, медленно переваривая события дня. Запертые комнаты, мстительные духи и мертвые женщины, закрытые в холодной камере… Сверху доносились знакомые звуки: ритм шагов в тапочках, прерываемый резким постукиванием трости.

Когда я наконец-то заснула, мне снился цирк, бьющие в барабаны клоуны и ножи, со свистом вонзающиеся в мишень.

Дом Коллинзов не был точной копией особняка Вандербильтов, но очень близок к тому. Четырехэтажное гранитное здание стояло в центре Верхнего Ист-сайда и серым плоским фасадом напоминало психлечебницу для высшего класса. В дверях нас поприветствовал Сэнфорд – тощий как жердь человек в традиционном наряде дворецкого. Он обладал тщательно уложенными воском седыми усами и характерной отстраненностью профессиональной прислуги.

Прочитав немало детективных романов, я всегда надеялась на то, что убийцей окажется дворецкий. Но, учитывая тщательно отработанное спокойствие Сэнфорда, сомневалась, что он способен хотя бы повысить голос, не то что занести руку для удара. В доме нас с едва скрываемым нетерпением поджидал Рэндольф. Уоллеса, как нам сказали, вызвали на заседание совета директоров, так что экскурсию по дому устроил молодой Коллинз.

– Вчера Ребекка поздно легла, – сказал он с презрением. – Она еще спит.

– Везет же некоторым, – пробормотала мисс Пентикост.

Ей позволено дуться. Ее ведь вытащили из постели на целых четыре часа раньше привычного срока. Но она влила в себя столько кофе, что и мертвого поднимет, и я надеялась, что по крайней мере три из четырех цилиндров ее мотора работают.

Рэндольф надел темно-серые брюки и толстую рабочую рубашку. Когда я что-то сказала по этому поводу, он ответил:

– Позже я должен поехать на фабрику. Там не место для галстуков и костюмов.

Вышло немного натянуто, как у нарядившегося для игры маленького мальчика.

В отличие от мрачноватого фасада внутри дом выглядел приятнее. На первом этаже раскинулись гостиные, столовая, кухня и «скромный бальный зал», как отрекомендовал эту комнату Рэндольф.

На втором этаже находились спальни близнецов, а также кабинет и спальня Алистера. На третьем – хозяйская спальня, которую занимала Абигейл, и несколько пустующих комнат для прислуги. Ни Сэнфорд, ни кухарка, ни горничная не жили в доме. Четвертым этажом почти не пользовались – там была оранжерея и детская.

Я мысленно отметила, что Абигейл и Алистер спали в разных комнатах. Возможно, это что-то значит. Или просто кто-то из них храпел.

Нас провели по первым двум этажам. Это был не самый плохой день для мисс Пентикост, но все же она пару раз споткнулась на лестнице.

Рэндольф повел нас в кабинет, который, по его словам, остался нетронутым после убийства. Я с удивлением обнаружила, что оставили даже черный бархат на стенах и единственном зарешеченном окне. Ткань превратила комнату в темную жутковатую пучину с маячившим посередине старым столом Алистера, вдвое большего размера, чем стол мисс Пентикост. Свечи, окровавленный шелк и, естественно, орудие убийства забрала полиция.

В воздухе висел запах опаленной ткани и бумаги. Сильнее всего пахло рядом с камином, слева от стола.

Мисс Пентикост шагнула внутрь и опустилась в кресло за столом.

Рэндольф остался у порога, пытаясь сохранить невозмутимый вид, хотя ему это и не удалось.

– Полиция настояла, чтобы мы не трогали место преступления, – объяснил он. – Честно говоря, как только все утрясется, мы полностью переделаем эту комнату. Вынесем все и превратим ее в нечто совсем другое.

Кто может их винить? Жизнь обоих родителей самым ужасным образом окончилась в том самом кресле, где сейчас сидела мисс Пентикост. Я бы тоже захотела все кардинально поменять.