Старший оперативный уполномоченный областного управления федеральной службы безопасности майор Мимикьянов поднялся и покинул руководящий кабинет.

До Колосовски можно было доехать и на машине.

Но, перед отпуском Ефим занялся приведением своей старой вазовской «десятки» в порядок и снял карбюратор.

Он поехал на пригородной электричке.

И не пожалел. По железной дороге езды до Колосовки – час со всеми остановками. На машине выходило чуть быстрее. Но тут – никакого труда. Сиди на скамейке, увлекаемый неодолимой электрической силой, читай газету, да смотри в окно. В самой Колосовке машина тоже не нужна – весь поселок можно из конца в конец пройти минут за пятнадцать.

За окном летели плоские зеленые поля. Непроницаемые березовые рощицы, прятали в своей тенистой глубине какую-то тайную жизнь. И медленно вращалась над степью гигантская синяя линза сибирского неба.

Ефим открыл купленный перед отъездом еженедельник.

Но не читалось. Он думал о странном случае с Борисом Петровичем Сабаталиным.

Майор вспомнил о серии необычных преступлений, происшедших в городе год назад. Группа злоумышленников вступала на улице в разговор с ничего не подозревающей жертвой, гипнотизировала ее, и люди сами отдавали преступникам все имеющиеся деньги и золотые украшения. Иногда они даже приводили мошенников в свой дом, где те брали все, что хотели, при полном безразличии хозяев. Преступники так и не были задержаны.

Может быть, с Борисом Петровичем случилось нечто подобное?… – спросил себя майор.

Но зачем это было нужно? Бориса Петровича никто не грабил…

Размышляя, Ефим краем уха прислушивался к тому, что говорили сидящие рядом пассажиры. Ему послышались как будто знакомые голоса. Беседовали на соседней скамейке. Ефим слегка повернул голову и скосил глаза. Он узнал разговаривающую пару.

Это были люди хорошо известные в определенных кругах. Их звали – Петя Бацанов и Рита Терлеева.

В учетных списках Колосовской милиции они значились, как люди без определенного места жительства, работы и имеющие склонность к антиобщественному поведению. Обитатели поселка старались держаться от них подальше.

Волосы у женщины были обесцвечены перекисью до бумажной белизны, а поверх тонких собственных губ малиновой помадой было нарисовано что-то африканское. Грушевидное лицо мужчины серебрилось седой небритой щетиной, но черный берет сидел на голове с элегантностью, присущей разве что члену союза художников.

Рита была одета в длинное вечернее платье темно-зеленого бархата. Разумеется, не слишком уместное в пригородной электричке, несмотря даже на испачканный мазутом подол, и грубо прихваченный черными нитками правый рукав.

На выпуклом Петином животе солидно топорщился много лет не знавший утюга и щетки серый железнодорожный китель. На кителе были погоны. Знаки различия с них были спороты, вместо звездочек на погонах красовались темные невыгоревшие места. Судя по их густоте, китель мог принадлежать, скажем, начальнику станции, а не простому проводнику или машинисту.

В свое время Рита Терлеева была поселковой красавицей. К тому же, она работала диктором на станции и именно ее бархатный голос разносился над поселком из динамиков вокзала.

Увы! Красота не привела к добру. Скорее наоборот. Со своей профессией доморощенной дикторши Рита считалась в поселке прямо-таки звездой. Самое плохое, она сама в это верила. Достойного жениха в Колосовке ей, естественно, не нашлось. Претендентам на ее руку она начинала указывать их подчиненное положение на второй день знакомства. Как это ни странно, мужчинам это почему-то не нравилось. И они бежали от нее, как трусливые мыши от кошки.