– Мне двадцать лет, – девушка повысила голос, и ее юное лицо стало жестче. Однако даже теперь ей вряд ли можно было дать больше семнадцати. Это вполне оправдывало полную даму, которая не унималась:

– Она нам голову морочит, честное слово.

– Совсем нет! – запротестовала юная мама. – Я все расскажу, все объясню! Или вы никогда не слышали, чтобы рожали до восемнадцати? У меня была любовь. Я занималась в спортивной секции, прыгала в высоту…

– Вот и допрыгалась, – ввернул модный юноша.

– Да замолчите вы, наконец, – от противоположной стены подал голос пожилой сухопарый мужчина. – Послушайте…

– Я влюбилась в тренера. Он был старше меня лет на десять, красивый, мускулистый и такой добрый, внимательный. Так мне казалось. Мы иногда оставались вдвоем в спортзале допоздна, потом он провожал меня домой. А как-то раз случилось так, что он зашел ко мне в раздевалку, когда я была еще не одета, совсем голая, только из душа. Он сначала даже извинился, а потом как-то все получилось само собой. И еще не раз так получалось. Тогда я действительно была еще девочка и ничего не понимала. Я просто радовалась, что у меня такой парень. Да что там радовалась, я была счастлива! Он голову мне вскружил! Я забыла обо всем на свете, какая уж там осторожность! Так продолжалось несколько месяцев. Я поняла, что беременна, только когда располнела, стало тяжело тренироваться. Срок уже перевалил за половину. Маме я слишком поздно во всем созналась, и родила мальчика в четырнадцать лет. Нас с малышом сразу разлучили. Что я тогда могла сделать? Да я и не думала об этом! Я больше думала о бросившем меня любимом, о страшных муках, что пришлось пережить. Мне казалось, ничего не бывает хуже. А теперь мне не хотят вернуть моего ребенка. И это намного хуже…

– А что же ваш тренер? – спросила блондинка средних лет после некоторой паузы. – Так больше и не появлялся?

Аня махнула рукой.

– Сажать таких надо, вот что я вам скажу! – добавила женщина.

– Всё в прошлом давно. Мальчика усыновили его родственники. Наверное, он видится с сыном. Говорят, работает теперь где-то за границей.

– Тогда пиши пропало…

– Я недавно ездила к своему сынишке. Выследила его новых родителей, стояла весь день у ворот детского сада, но так и не увидела моего мальчика. Наверное, его забрал кто-то другой, в общем, я его не узнала. Я его потеряла совсем…

Девушка всхлипнула. Ее глаза увлажнились, и по щекам поползли прозрачные слезы, словно июньское небо пролилось чистым теплым дождем.

Стройная шатенка вынула из изящной сумочки платок и подала Ане.

– Не убивайтесь вы так.

– О! У вас, наверное, нет детей!

– Почему же, есть…

– И ты еще нарожаешь ребятишек, выйдешь замуж и нарожаешь, – растрогавшись, утешила, как умела, стриженая толстуха. – Не ломай ты жизнь ни себе, ни мальчонке. Все обойдется.

– Но я его мама! Он должен знать!

– Жизнь все расставит по местам. Надо будет – узнает. А нет, так и нет.

– Откуда вы знаете, как оно будет дальше? А сейчас каково?

Полная женщина передернула плечами и на этом угомонилась. Никто не поддержал разговор.

Рыхлый мужчина встал и приоткрыл пошире окно, будто затем, чтобы сменить воздух. Чьи-то часы сыграли веселую мелодию. Стало легче.

Ирина Олеговна, подождав немного, спросила:

– Кто продолжит?

Между стульями пробежал легкий шелест суеты.

– Давайте, пожалуй, по возрасту, – предложил парень в дорогом костюме серого цвета. – Я как раз буду следующий. Да, к тому же, я вас так не растрогаю, история моя совсем простая.

Все одобрительно закивали.

– Меня зовут Антон. Я здесь, потому что мне так хочется, потому что мне любопытно заглянуть в замочную скважину, в чужие судьбы, в чужие души. Так уж я устроен. Мне многое в жизни интересно, так почему бы не эти семинары? Я окончил английскую школу, филологический факультет университета, учился программированию, праву. Я стараюсь быть там, где интересно, популярно, престижно…