Люська попыталась докопаться до истины.

– Виталий не рассказывал, что у него родилась дочь.

– А ты кто?

– Соседка.

– Тоже мне, большая шишка. С каждой соседкой трепаться, мозоль на языке натрёшь.

– И его крестница! – разозлилась Люська.

– Крестница? Гм, другое дело. Ну ладно, ты, давай, не обижайся.

– Где вы познакомились? – спросила растерянная Софья Петровна.

– На работе у него.

– Валюшка уборщицей работала.

– Маманя не брешет. Я в офис устроилась полтора года назад. Грязюку за ними там ворочала. А потом завалил меня Виталька.

– Куда завалил? – спросила Зинаида Юрьевна.

– Ой, необразованность какая, – поморщилась Валя.

– Мне плохо, – прошептала Лена и упала на пол.

– Смотрите, какая неженка, – Валя наблюдала, как Илья Григорьевич понёс дочь на второй этаж.

Софья Петровна семенила рядом.

Артём сел на диван.

– Это сон.

– Тогда проснись и пой, – засмеялась Маргарита.

– Маманя, пять баллов.

– Так мы распаковываемся? – Маргарита вопросительно посмотрела на Артема.

Встретившись взглядом с Люськой, Тема спросил:

– Люсь, что скажешь?

– Я пас, решать тебе.

– Да чего решать-то? – кричала Валя. – Неужели рука поднимется выставить за порог младенца, кормящую мать и мать кормящей матери?

– Грех это, – высказалась Маргарита.

– Чёрт с вами, распаковывайтесь, – Артём встал. – Или я потихоньку схожу с ума или мир действительно перевернулся. Хороший сюрприз преподнес нам Виталька. Ничего не скажешь.

– Заживёт одной семьёй, – щебетала Валя. – Долго у вас не задержимся, как хату собственную получим, слиняем в два счёта.

– Угу, годика два пососедствуем, а там и разбежимся, – кивала Маргарита.

Вика засопела.

– Кормить пора.

– Доча, она, наверное, мокрая.

– Ща глянем. Елки-моталки, и правда, обдулась. Мамань, доставай памперсы.

Распеленав Вику, Валя засюсюкала:

– Ты моя маленькая сыкушка. Опять напрудила? Дрит-татушки дрит-та-та. Мы везём с собой кота. Мамань, пошевеливайся.

Маргарита протянула памперс.

– Водички кто-нибудь принесите тёплой, – командовала Валя. – Чего встали, как засватанные? Не в мавзолеи.

– А не легче ли взять влажные… – начала Зинаида Юрьевна, но Валя её оборвала.

– Ты меня не учи. Я учёная. Тащи воду.

Вика разразилась громким плачем.

– И чего мы ревем, пусечка моя? Чего глоточку дерём, а? Ай-люли-люли-люли, приезжали жигули.

Поставив на журнальный столик миску с водой, Зинаида Юрьевна отошла в сторону.

Проделав нехитрую процедуру, Валентина радостно возвестила:

– Усё в норме! Теперь Викуша сухая. Да, моя девочка?

Покрутив пальцем у виска, Артём подошел к лестнице.

– Эй, брат Виталия, куда намылся? – остановила его Валя. – Покажь нам нашу комнату.

– Весь второй этаж в вашем распоряжении, выбирайте любую.

– Ёлки! Мамань, слыхала? А пастеля? Пастеля чистая там есть?

– Нет, мы спим исключительно на грязных мешках. В нашем доме не признают чистых простыней и пододеяльников.

Маргарита хотела охнуть, но Зинаида Юрьевна быстро проговорила:

– Тёма шутит. В каждой спальне имеется всё необходимое. Я вас провожу. Идемте.

Валя запротестовала:

– Э-э, нет, подруга старая моя. Без тебя дойдём. Ты лучше, чем стоять столбом, сгоняй на кухонку, нашуруй там обедик какой-нибудь. С утра росинки во рту не было. Мы ж с маманькой только пюре с котлетками проглотили, да по пять сырков глазированных съели.

Зинаида Юрьевна пошла на кухню.

– И какавки сваргань поболе. Я какавку уважаю.

– Что сварганить? – не поняла кухарка.

– Ну село, ну прям селище! Какавки, говорю.

– Какао, – сказала Люська.

– А, – протянула Зинаида Юрьевна. – Понятно.

Оставшись наедине с новоиспеченными родственницами Минаевых, Люська глупо улыбнулась.

– Чего зубешки морозишь, крестница? – Валя довольно-таки ощутимо хлопнула Люську по спине. – Теперь с нами дружить будешь. Тебя как зовут-то?