– Мне? – Диана удивилась.

– Тебе, да, посмотри. Я не думала, но, если уж ты сама здесь, возьми. Я хотела отправить его почтой, правда, не знала куда.

Диана взяла в руки конверт. Действительно, на лицевой его стороне оказалась старательно выведенное имя «Диана» – то ли для красоты, то ли от безделья. Скорее второе, это подчеркивало множественность линий, обведенных черной пастой.

– Может быть, он сам хотел отправить его тебе… но все это произошло… Не была уверена, что ты приедешь, захватила случайно. – Хотя, пожалуй, именно этот конверт и был причиной набрать номер Дианы, сорвать ее с места. – Но я надеялась… Хорошо, что взяла с собой. – Ее речь путалась, она подбирала какие-то слова, какие-то фразы, которые сейчас были абсолютно пусты, так, лишь бы сказать, лишь бы не допустить такую неуютную тишину.

– Извини, – Неаккуратно прервала Диана. – Меня не пускают к нему. Скажи… когда будешь рядом с ним… что у него замечательная сестра – Она попыталась улыбнуться и положила руку на плечо Леоны. – И что я его… – Она на секунду замолчала, раздумывая как закончить фразу, но сбилась, – что я все помню. – Она взяла Леону за руку. – Скажи ему, что Диана вернулась. Он должен понять.

* * *

Мне снился странный сон: Диана вновь вернулась в мою жизнь из небытия. Я вновь увидел ее тут, в госпитале, она стояла прямо там, внизу, у регистрации. Совсем не изменилась, так же хороша, как и в последний день нашей встречи. Что она делает здесь? По прошествии стольких лет вдруг вспомнила, бросила все и приехала? Но это было бы слишком хорошо, чтобы быть правдой.

Вот она встретилась с Леоной – сестренка тоже здесь. И конверт, в руках Леоны – конверт. Откуда он здесь? Он же был со мной всю дорогу. Но вот он уже перекочевал в руки Дианы – этот толстый желтый конверт из грубой бумаги в каких доставляет почту DHL. Леона отдала его Диане. «Нет, Леона, не делай этого. Сестренка! – Крикнуть бы ей, но губы не слушаются, да и не услышит она. – Нет, не надо!»

Леона смотрела на Диану глазами полными слез. Что она говорила ей в этот момент? – я не слышу. Потом еще раз обнялись на прощание. Диана махнула Леоне и направилась к стеклянным дверям над которыми зеленела табличка со словом «Выход». Леона осталась внутри и так и стояла, сложив руки на груди, провожая взглядом Диану. В пустынном холле, совсем одна.

Черт подери, почему все это происходит здесь и сейчас? Почему, когда мне что-то надо – жизненно необходимо – этого нет, наоборот: я хочу услышать – я совершенно глух, я хочу кричать – у меня отобрали голос, я хочу жить – меня успокаивают смертью, я хочу любить – она уходит от меня, я не могу любить – она возвращается, доводя до полной истерики и срыва сознания.

Так или иначе, я вижу Диану. Я помню Диану. Я знаю Диану. И почему-то я еще хочу верить в Диану. Но, кажется, сон в любую секунду может оборваться. Странный и страшный сон, играющий с моим сознанием. И он не заканчивается, он продолжается.

Нарастающая тревога. Переход из состояния атома в черную дыру. И где-то все себя, вне всего этого моего сна, я слышу голос – …миллион не законченных дел… – Это не ее голос – я точно это знаю. Кто-то рядом. Ах, да, тот призрачный незнакомец – мой ангел-хранитель Себастьен, и, в придачу ко всему, – мертвый патологоанатом, застрявший здесь, между Адом и Раем.

– Что ты говоришь? Прости, прослушал, – я потряс головой, сбрасывая с себя наваждение, и делая заинтересованное лицо.

Мы сидели на крыше госпиталя, свесив ноги в бездну. А я и не заметил этого раньше. На его плечи был накинут медицинский халат, а из-под неаккуратно застегнутой клетчатой рубахи торчал и без того большой живот. Ему больше подошло бы имя Бахус – бурдюк с вином на маленьких кривоватых ножках в медицинской шапочке с красным крестом и нимбом над ней. В жизни я представлял своего ангела-хранителя совершенно в ином облике, но, оказывается, все более прозаично, порой даже более чем, и у каждого он свой.