«Вспомнить все», черт возьми, так же назывался древний фильм, который эти древние почему-то называли фантастикой…

Бог ты мой! Откуда я это знаю? Я же не разу со времен учебы в военно-космическом училище не ходил на кинопросмотры, а во время учебы мы смотрели только научно-технические фильмы, которые как не странно я мог совершенно спокойно рассказать и сейчас.

Может быть, воспоминание об этом фильме и есть проявление моей загадочной памяти? Значит, надо попробовать вспомнит каждую мелочь, каждую деталь…

Это важно, это чрезвычайно важно!!!

А затем можно будет каждую мыслишку синтезировать и получить положительный результат!

Растянувшись на топчане, я сосредоточился.

Я напрягся, заставляя свой мозг думать и вспоминать.

Никогда в жизни не думал, что это так сложно. У меня не выносимо разболелась голова, но я продолжал о чем-то думать. Мысли были не о чем и обо всем сразу. Они путались и переплетались, терялись и вновь находились, но ни к какому результату не приводили. В сложившейся ситуации мне показалось, что было бы легче вообще ни о чем не думать. Я даже смог бы посетить нирвану!

Мне приходилось много читать о людях потерявших память, но я не помню, что бы они ее полностью приобретали без ущерба для собственной личности. И вновь не понимаю…

Стоп! Оказывается, я когда-то и что-то читал! Это что-то новое, ведь уже давно не издают книг – все пользуются голографическими информ-блоками! Взял себе флеш-инфо, вставил его в разъём голографона и вся информация перед тобой! А откуда я знаю о книгах? Наверное, это и есть обрывки памяти.

Это и все что я смог выудить из своего сознания, или все-таки из бессознательного?

Ага! Значит, я еще знаю, что существует некое бессознательное! А откуда я это знаю? Может быть, я об этом тоже читал? Нет! Я изучал бессознательное! Но где и как я это делал? Следует заметить, что изучение бессознательного ныне считается бесполезной работой, за которую никто не платит. Но когда-то это было модно и дорого!

Все! Больше никаких воспоминаний о том, что я не знаю…. Память послушно выдает все военные действия, в которых я так или иначе участвовал…

Я так увлекся своими размышлениями, что даже не заметил, как дверь в мою камеру открылась, и ко мне вновь вошли полковник Шорла и генерал Виллис. От этих размышлений меня отвлек голос генерала:

– Пытаетесь что-нибудь вспомнить?

Его проницательность не знала границ.

Я поднял глаза на вошедших и сказал:

– Пытаюсь…

– Получается, – поинтересовался полковник.

– Нет, – честно признался я. Точнее сказать не совсем честно, ведь какие-то обрывки воспоминаний у меня появились, но пока не было смысла о них распространяться.

– Жаль, – посочувствовал мне Шорла.

Это я и без него знал.

– Сейчас к вам придут ученые в области психологии и психиатрии, – продолжал генерал. – Постарайтесь быть с ними максимально откровенными. От этого зависит ваша судьба…

Я промолчал. По-видимому, полковник Шорла настоял на дополнительном исследовании, или, может быть, это было запланировано заранее? И теперь я созерцаю хорошо продуманный спектакль.

Полковник и генерал молчали, глядя на меня. Я не знаю, чего они ожидали, поэтому тоже молчал.

– Не расстраивайтесь, – попытался успокоить меня полковник. – Совместными усилиями мы постараемся что-нибудь для Вас сделать…

Я не верил его словам. В настоящий момент я являлся хорошим подопытным материалом. И я это понимал. Они тоже это понимали. И я знал, что они понимают, что я тоже это понимаю. Вот такая получается тавтология… Хотя нет – это печальная проза жизни.

Они не собирались уходить – они ждали ученых. Это могло говорить только об одном – на всех экспериментах кто-то из них будет присутствовать. Всеобщее недоверие – сущность этого мира. С этим надо смериться. Если никто никому не доверяет, то почему я должен надеяться на доверие ко мне после зельцевого плена?! Но меня сейчас это не тревожило. У меня в голове висел один банальный вопрос: «Кто я на самом деле? Кто я? Кто????». Ответов пока не находилось, поэтому приходилось вместе с полковником и генералом ждать появления психологов и психиатров.