…окрик.
– Ты можешь лучше… старайся…
Ошибка системы
– …система не может ошибаться…
– Ну признайтесь же, что она ошиблась!
Он обращается ко мне, он называет меня своим советником, если меня вообще можно кем-то назвать…
– Система не может…
– Осекаюсь, откуда вообще знаю, что может система…
– Она должна была выбрать меня… пятьсот процентов голосов, как всегда, ну и Бунтарю два процента… Может, ошибка?
Повторяю:
– Система не может ошибаться…
– Это что… теперь он будет… – Властитель боится сказать это слово, – Властителем?
Я тоже боюсь ответить.
– Вы… сделайте с этим что-нибудь… что угодно…
– Говорю слова, которые могут стоить мне жизни:
– Ну что страшного, позвольте бунтарю…
– Что страшного? Вы еще спрашиваете, что страшного? Вы хоть понимаете, что никакого бунтаря не существует?
– Не существует?
– Ну, конечно… фотографии, видео…
– …ненастоящие?
– Ну, конечно же…
– Тогда и волноваться не…
– …есть о чем. Если завтра Бунтаря не коронуют, Система нас уничтожит, понимаете вы?
– Понимаю. Система не прощает ошибок.
– Если люди узнают, что бунтаря нет…
– Они не узнают. Видео, фото…
– …хуже, если подчинятся бунтарю…
– …не подчинятся.
– Вы уверены?
– Уверен.
– Но… почему?
– Людей тоже не существует.
– В смысле?
– Не существует… я видел на улицах… истлевшие скелеты… черепа…
– Значит, можно не беспокоиться… – кивает Властитель, – да, с этого момента будете называть меня Бунтарем…
Что видит читатель
…взбегаю по лестнице, выше, выше, останавливаюсь на площадке, на секунду перевожу дух. Здесь можно чуть-чуть передохнуть, пока читатели не знают, кто я, и куда бегу – пусть подумают, что я в своем доме, или не в своем, но все равно в доме, тороплюсь сообщить кому-то радостную новость, или, наоборот, тревожную, но просто тороплюсь сообщить. Можно даже ухватиться за воображение читателя, поймать образ уютной софы на площадке, а рядом журнальный столик с недочитанной книгой и недопитым кофе, посидеть, а то и подремать. Нет, книга, книга, лучше полистаю книгу, чиркну пару слов на закладке, оброню её в лестничный пролет.
Теперь нужно снова бежать по лестнице – всё вздрагивает, ходит ходуном, едва успеваю схватиться за перила, слышу предательский треск обшивки. Здесь тоже можно чуть-чуть перевести дух, пока читатель думает, что я на корабле, и сейчас выберусь из трюма на палубу в фонтаны брызг. Передышка подходит к концу, нужно выбираться наружу, хвататься за веревки, стараясь не упасть с готового взорваться дирижабля. Расправляю крылья, прыгаю в темные бездны бури – ветер подхватывает меня, а я отчаянно стараюсь не сообщать читателям, что плохо умею летать. На счастье, ветер словно бы на моей стороне, – он подхватывает, он бросает меня прочь, и взрыв дирижабля даже не задевает мои крылья.
Что-то темнеет впереди, земля – здесь тоже можно чуть-чуть расслабиться, пусть читатель подумает, что я опущусь на песчаный пляж, укроюсь от бури в тропических зарослях, увижу свет окна, подберусь туда, чтобы постучаться в дверь, без сил упаду в просторном холле…