А как жаль, что они наконец-то нашли своего адресата…
Летающие тарелки
Вовочка с гордым видом вышел во двор, с какой-то коробкой подмышкой. Коробка была длинная и узкая, и сразу привлекла внимание ребят . Вовочку мигом окружила галдящая толпа детей.
– Что это? Откуда? Куда? Зачем? – сыпались на Вовочку вопросы.
Он, ничего не отвечая, раскрыл коробку и вытащил нечто, похожее на длинный калейдоскоп, к которому был с помощью проводков приделан пульт от телевизора.
Агрегат стоял на трёх ножках.
– Это тирлескоп! – важно объявил Вовочка. – Сам изобрёл! – и важно выпятил живот.
По кругу ребят прошелестели звуки “ах” и “ох”, и ”ого” и “ну ничего себе” и так далее.
– Он что, даже летающую тарелку поможет увидеть? – спросил мальчик в очках.
– А то, – подтвердил “изобретатель”. – В основе этого прибора заложены гиперболические рододендроны, – важно произнёс Вовочка.
– А вот и неправда! – заявила девочка , похожая на зайца (у неё сильно выдавались вперёд резцы). – Рододендрон – это растение, а гипербола-преувеличение. Энциклопедии читать надо!
Тут прибежал тот самый мальчишка постарше, который спрашивал про “тарелки”; он что-то прятал за спиной.
– Погляди-ка в свой “умноскоп”. Может, увидишь чего? – предложил он.
Вовочка с гордым видом подставил глаз к “прибору” и начал нажимать кнопки пульта, подозрительно похожие на старый калькулятор.
– Сейчас настроим на нужную частоту-у… – объявил он хихикающей публике. – О-О-ООО!!!! Поглядите!! Глядите!!!! Глядите сюда!! Это же ИНОПЛАНЕТНЫЙ КОРАБЛЬ!!!!!! – восторженно завопил Вовочка.
Его удивлённые вскрики заглушил громовой хохот ребят. Оказывается, мальчишка притащил удочку, на леске которой закрепил металлическую пластинку.
– Срочно побегу за фотоаппаратом, – прокричал Вовочка, топоча по лестнице.
Вихрем, пролетая мимо бабушек, он услышал, что они говорили о том, что их телевизоры стали вдруг переключаться с канала на канал, и остановились на НТВ. Видимо, и впрямь инопланетяне прилетали”, – подумал Вовочка, как угорелый взбегая вверх по ступенькам.
Взаимопонимание
Чего ты боишься: грёз или того, что они СБУДУТСЯ? Того, что они станут явью?
Тише, не говори ничего. Я итак слышу грустный шёпот твоей души. Ты боишься, что воздушные замки, став настоящими, потеряют всю свою прелесть.
Что ж…. Я тебя понимаю. Ведь ты же – моё отражение.
Последний барс
– Когда-то давным-давно здесь были чистые и мягкие снега, – седой ирбис устало склонил огромную голову. – Но человек осмелился швырнуть перчатку в святой лик самой Природы. Печаль всегда приходит вслед за гордыней. И теперь мир почти опустошён…. С цветов срываются и летят прочь белые лепестки, а мне кажется, что это седеет моя шерсть. Не солнце затмили дымы пожарищ, а глаза мои, слезящиеся не то от его едкости, не то от обиды. Вы думаете, мы не умеем плакать?....
Седой матёрый кот печаль но поскрёб лапой обгоревшую ель, ту самую, что когда-то была необхватной и щекотала верхушкой облака. Ту, что когда-то давала приют многим и по коре которой барс, совсем котёнком, пытался забраться вверх.
– Нет. Не умеем мы плакать. Наверное, это самое тяжёлое для нас испытание, ибо сердце не выдерживает этой боли. Боли за леса, за нас, за прежний цветущий мир. Всё так изменилось…. Наверное, навсегда.
Измученное дымом солнце заглянуло в почти закрывшиеся глаза барса. Его морда покоилась на грязно-сером снегу, а кончик великолепного хвоста слегка шевельнулся, будто прощаясь…
Ирбис чувствовал, что летит к свету, к солнцу и звёздам, которые сейчас так близки и ещё более прекрасны, чем на Земле. Усталость и боль от старых ран отступили. Пришло время спокойствия и гармонии. Седой житель тайги знал, что вернётся опять туда, где родился и вырос. Но только уже в образе лесного духа – вечного стража тайги. Будет беречь покой родных мест и дарить потерянный свет тем, у кого душа чиста, а помыслы велики.